И у меня не лучше. Вместо лагеря, друзей и летнего отдыха – Сочи, бабуля и «джиджи». «Джиджи» – это из игры. Когда проигрываешь, говорят «гуд гейм» – «GG». Типа «спасибо за хорошую игру» и «всё просто замечательно».

– Бабуль, не хочу я никуда ехать.

Бабушку просто так не проймёшь. По-моему, в нашей семье у неё самый сильный характер. Я ей как-то загадал загадку. Угадай, говорю, слово. На «ля» начинается, на «гушка» кончается. Что это? А она мне отвечает: «Телефон». А потом взяла и задачу по математике быстрее меня решила. Ну как это вообще?

– Никита, не смеши бабушку. Я тоже не хочу. Надо. Иногда нужно взять себя в руки и вытащить из привычного окружения.

– А почему нельзя вытаскивать себя туда, где хотя бы друзья? И движуха какая-то.

– Никита, ну ты как маленький. Ну какие могут быть проблемы с друзьями и этой самой, как ты смел заметить, движухой в курортном городе?

У бабушки точно с движухой проблем не будет. Мы когда с ней по улице идём, почти все здороваются. И не просто здороваются, а говорят типа: «Здравствуйте, Тамара Дмитриевна». Прямо вот так, по имени-отчеству. Как будто не бабушка, а президент идёт. Это её просто по старой работе знают. Она раньше на меховой фабрике работала.

– Никаких, бабуль, что ты! Особенно когда приходишь на пляж в шесть утра, а в девять уже сидишь дома. Прячешься от активных солнечных лучей. Целых два часа пляжного отдыха и общения с друзьями в клубе «кому за 65».

– Мне кажется, или ты не в духе? Между прочим, тётя Лэся тоже ходит загорать только до восьми часов. А ей всего-то пятьдесят три.

Я с трудом представлял себе тётю Лэсю, которой пятьдесят три. Но с каждым шагом оказывался к ней всё ближе. Имел все шансы познакомиться в кратчайший срок.

Мы шли вдоль поезда и оказались возле нашего вагона. На входе спрашивали документы.

Бабушка раскрыла молнию в сумочке, из сумочки достала ещё одну сумочку, а из неё – розовую папочку на заклёпках. За нами уже успела собраться очередь, но никто не рискнул здоровьем пролезть вперёд Тамары Дмитриевны. Бабушка отдышалась, вытащила наконец из папки наши документы, и мы прошли в вагон.

В вагоне с нами оказалась целая группа младших школьников. Их родители отпустили в лагерь на море. Одних. Без бабушки. Они галдели, тыкали в телефоны и выглядели вполне самостоятельными. На перроне стояли их родители. Провожали.

– Вот ребята меня года на четыре младше – и то в лагерь едут одни.

Я это даже не бабушке сказал, а так просто пробубнил. От безысходности.

– Подумаешь, лагерь. Я специально твоих родителей отговорила от лагеря. Что там в этих лагерях? Вожатым на всё наплевать, а дети пробуют алкоголь и курят.

Рили?! Она отговорила маму?! Я не верю. Мама никогда раньше бабушку не слушалась. А вдруг и правда? Если бы не бабушка, я бы завтра сидел в автобусе рядом с Гришкой. Разговаривал бы про Fortnite. А может, и Юлька бы с нами в смену попала. Мы теперь знаем, что надо за дверью следить.

– Что вы такое говорите?!

Я сначала даже не понял, кто это возмущается. Мысленно я уже почти доехал до лагеря. Оказывается, в купе со мной и бабушкой сидела вожатая. Она сопровождала детей в лагерь. Совсем не была похожа ни на Юльку, ни тем более на Жабу. Ей было лет сорок, светлые волосы, стрижка «каре». Я почему-то решил, что она какая-то спортсменка или тренер. Похожа на школьную училку по физре.