День не предвещал ничего плохого. Была обычная пятница, тринадцатое мая. Академик Жбановский любил последний рабочий день недели после обеда. В это время резко снижалась деловая активность посетителей и просителей. Их мысли перестраивались на планы относительно предстоящих выходных, и он мог немного вздохнуть.

Хотя Жбановский уже третий десяток лет руководил научно-исследовательским институтом, и руководил довольно успешно, административная работа тяготила. Все-таки прежде всего он был исследователем. Да, иметь в руках мощный инструмент, дающий возможность разбить неосуществимый проект на несколько локальных, а затем собрать результаты воедино, все равно что виртуозу обладать скрипкой Страдивари. Но возможность «поиграть» выпадала урывками.

Он буквально тонул в нескончаемом потоке раздутых до вселенского масштаба мелочных жалоб, просьб о прибавке зарплаты, склок типа: «он получает больше, а делает меньше», требований: «верните моим детям мужа», нескончаемых счетов, прорывов сантехники, больничных листов, всевозможных отпусков. Время от времени он пытался заставить помощников и заместителей решать мелочные проблемы без своего участия. Однако из этого никогда ничего хорошего не получалось. Люди, не способные разрешить пару самых мелких вопросов, внезапно принимали стратегические решения в делах, к которым их и близко подпускать было нельзя.

А чего стоят юбилеи, дни рождения, обмывания званий и степеней? Если не прилагать неимоверных усилий, то спиться можно за год. Тем более что в молодости лейтенант Жбановский лично сопровождал ядерные боеголовки на Кубу и обратно. Два месяца в трюме, при сильнейшем радиоактивном облучении, не прошли даром. Однажды под душем все волосы смылись и никогда больше не выросли. Жбановскому для вывода радионуклидов требовалась ежедневная доза спиртного. Незаметно алкоголь стал разновидностью питания. Академик нашел в себе силы побороть и этот соблазн.

Жбановский протер платочком вспотевшую голову. Достал бутылочку кагора. Нацедил половину стакана. Выпил. Прислушался, как приятное тепло разливается по телу. Вино ему поставлялось по спецзаказу с Кубани. Стоит в небольшом городке Ейске крошечный заводик и производит вина, которые тут же грузятся на суда и уходят по миру. А у нас качественный продукт конкуренции с бормотухой не выдерживает.

Разложил на столе чертежи и покрытые формулами и таблицами листы. Теоретически все было просчитано, но проверки практикой расчеты не выдержали. Теперь предстояло подвести под результаты испытаний научную базу.

«Пуля влетела в окно, повернула на двадцать градусов с радиусом разворота тридцать три миллиметра. Через тринадцать микросекунд по дуге вошла в цель. Однако на конечном участке коэффициент рысканья оказался больше расчетного на три десятых процента». Это было недопустимо много. В результате угол атаки изменился на острый. Убойная сила, соответственно, упала на двадцать процентов.

Жбановский чувствовал, что ответ на поверхности. Мало того, не оставляло чувство, что он подсознательно знает. Несколько раз подступало: вот оно! Но всякий раз наступал срыв. Раньше хорошо думалось ночами, но теперь он был не в том возрасте, чтобы насиловать организм. Академику жизненно необходимо были две вещи. Полнейшее погружение в проблему, когда кроме нее ничего на свете не существует. И затем переход в состояние полного покоя, когда голова абсолютно свободна от мыслей. Тогда находит озарение. Из полнейшей абстракции вдруг вырисовывается идея. Жбановский предпринял очередную попытку вникнуть в суть проблемы.