Это были мои последние осознанные слова у горного озера. В Астану я приехал в автобусе с путешествующими по миру немцами. Вернее, был завезен в полуобморочном состоянии, а далее в обмен на бубен грузовым самолетом был транспортирован в город, где получил божественную телеграмму.

Отдав последние купюры, я сидел в аэропорту Домодедово, пил кофе и глазел по сторонам, спешить было некуда. Тут какой-то тип подбежал к парочке за соседним столиком и возбужденно спросил:

– Блин, ребят, что это за рок-группа вон за тем столиком? Да-да, вон те крутые парни в коже и деваха с ними! Я их видел по телеку недавно!

– Это же Джульетт Льюис! Она снималась с Тарантино и Клуни в «От рассвета до заката»! Она моя любимая актриса! – взвизгнула девушка.

– Блин, точно! Точно!

Тип убежал к «звездному» столику за автографом.

– Оу! Бог мой! Кто у меня сегодня в гостях! Джульетт Льюис! Добро пожаловать! – радостно крикнул я, признав потрепанную красотку, сидевшую в окружении брутальных дядек в темных очках.

Мой вопль привлек внимание половины посетителей аэровокзала. Но мало кто понял, о чем и кому я кричал. Зато через минуту меня обнимала моя кузина Марьяна. Она только что проводила подругу в Венецию, шла мимо и по раздавшемуся рядом крику признала своего братца. Я был рад видеть сестру. Джульетт Льюис ей и в подметки не годилась.

– Где ты пропадал? – не отпускала мою руку Марьяна. – Мы тебя вторую неделю ищем.

– Где я был, где я был, – многозначительно ухмылялся я, покачивая небритой загорелой будкой. – А вот я тебе, Марьяша, сейчас расскажу, где я был.

Я извлек из кармана смятую пачку «Голуаза», там было две таких же потрепанных, как и я, сигареты. Вытащив ту, что покрепче, я стал рассказывать обо всех местах, где побывал.

– Вот это да! Неужели, правда? Ты все это видел?! – восхищалась и не верила сестра. – Хотя судя по твоему виду, все так и есть! Молодец! С чего же все началось?

– Я получил телеграмму от Бо…

– От Боба! – радостно перебила Марьяна. – Он тоже прислал мне телеграмму!

Наш общий знакомый Боб из Люксембурга прошлым летом прилетал в Россию, и мы развлекали его, как могли. Бобу очень понравилось. Он был тронут и сказал, что скоро разбогатеет, обязательно даст об этом знать, и пригласит в гости.

– От Боба? – переспросил я.

– Да.

– И что там было?

– Точно не помню, что-то о наследстве.

Марьяна порылась в сумочке и достала бумажку. Я взял и прочитал: «УМИРАЯ СТАРИК ЗАВЕЩАЛ МНЕ ЗЕМЛЮ БОБ».

Легкая дрожь пробежала по телу, я вспомнил все несуразные телеграммы, о которых читал или слышал. Уж я-то знаю, как буквы и слова перебираются из одних посланий в другие. Многое стало ясно, но я чувствовал, что не оплошал.

– И как теперь поживает Боб? – спросил я.

– У него сдали нервы, – вздохнула Марьяна, – вскоре выяснилось, что устное завещание, в котором его дед оставлял ему землю с домом в Калифорнии, не заверено нотариусом. Он остался ни с чем, знаю только, что теперь он ходит к психиатру.

– Бедный Боб, – сказал я, – он, наверное, теперь думает, что весь мир держится на нотариусах и психиатрах.

Сигарета развалилась у меня в руках, я достал последнюю, и мы пошли к выходу.

На Барских прудах во Фрязино было тепло и солнечно. Ветер лениво блуждал между деревьями. Листья тихо падали в траву, на воду и уплывали желтыми корабликами. Петя прямо млел от того, что в конце сентября выдался чудесный день, а вместе с ним и поездка на пикник за город с друзьями.

Отмечали день рождения приятеля Пети, актера Сизова. Компания собралась как на подбор: музыканты, поэты, художники да парочка творческих разгильдяев без определенного рода занятий вроде Пети. Почти все друзья пришли парами, с подругами или женами.