Мы бродили с Нинкой по участку, и она меня просвещала по поводу размещения грядок с овощами:

– Вот тут я перец болгарский посажу. Игорюха его обожает. В любом виде.

Может быть, как раз в этом и заключается секрет столь неравного, на мой обывательский взгляд, брака? Она ж даже дышит для него. А вот я так, наверное, не смогла бы. Это точно, потому что прежде всего себя, родную, спрошу, поинтересуюсь, а надо ли мне это. И только потом приму то или иное решение. Нинка совсем другая: она за своим Игорьком в огонь и в воду пойдет.

– Кстати, а как тебе Ларин?

– Ларин?

Я, слушая Нинину болтовню и одновременно наслаждаясь деревенским воздухом, не сразу сообразила, о ком идет речь.

– Ну да, Ларин, Мишка.

– Ничего, – неопределенно ответила я, – поживем – увидим.

Поджарый высокий блондин Мишка Ларин, чем-то смахивающий на артиста Харатьяна, чисто внешне мне понравился, но я как-то сразу дала понять, что Дульсинеи Тобосской для синьора Ларина из меня не получится. Вполне возможно, потому что я, все еще помня наказ костей, веду себя чрезвычайно осторожно, пытаясь удержать себя, родную, от любых вляпываний куда бы то ни было.

До чего ж хороша благоухающая звездная майская ночь! Прохладный воздух и запах цветущей сирени… А если вы еще в приятной компании у костра, где жарится шашлык, то комментарии просто излишни. Охами и вздохами не передашь всех чувств, которые в тот момент испытываешь.

Я расслабилась и даже позволила сидящему рядом Михаилу несколько по-хозяйски обнять меня за плечи.

Мишка, кстати, довольно приятный мужчина. Понимает толк в комплиментах. И сумел сказать именно то, что мне хотелось от него услышать.

В тысячу первый раз я услышала от мужчины, что я – совершенно потрясающая женщина. Прямо ангел во плоти. Хоть лесть, как говорится, гнусна, но все ж… Милые вы мои, ну где, скажите мне откровенно, где вы найдете женщину, которая отказалась бы слушать столь приятные речи, невзирая на то, есть в них доля правды или нет? В моем случае как раз, я думаю, есть.

Разговоры у костра не иссякали. У нас было много общего в прошлом, много общих знакомых. С одними из них впоследствии, по прошествии энного количества лет, общалась я, с другими – Турищевы. Вот теперь мы и обменивались мнениями и впечатлениями. У меня даже с Мишкой общие знакомые, оказывается, нашлись, что было почему-то даже приятно.

Спиртного оказалось вполне достаточно, чтобы просидеть у костра целую ночь, если, конечно, кто-то не выпадет из обоймы раньше времени. Однако пока все держались молодцами. В сущности, даже из стадии обезьяны пока что никто не перешел в стадию льва, а уж в стадию свиньи тем более.

Разошлись от костра мы только тогда, когда уже светало. И сразу рухнули, кто где местечко присмотрел. Мы даже посуду и мусор от костра не убрали, настолько сморила всех усталость.

А утро началось с головной боли, и мальчики предложили кардинальные меры: клин клином.

Мусор и грязная посуда так и не были убраны. Нинка, увидев мои вялые попытки ликвидировать погром, тут же решительно остановила меня:

– Не сходи с ума, Танюх. Отдыхай на всю катушку, сил набирайся. Я потом все сама сделаю. Мне ж не на работу. Что ты дергаешься? Все равно этот бардак никто не видит.

Время пробежало совершенно незаметно. Я не успела оглянуться, как субботний день стал неумолимо клониться к вечеру, а ведь суббота – тринадцатое. Я с самого утра ожидала не милостей от природы, отнюдь, а совсем наоборот, гадостей: кости вещали. Да и число тринадцатое. Ох и глупая я женщина. Но что со мной поделать? Верю в чертову дюжину, хоть режь. Ну верю, и все тут.