Джейн не стала отвечать на вопрос – она задала другой:

– Вы что-то говорили о договоре, доктор Роудс.

– Что?

– Вы сказали, что доставили Ково таксидермисту согласно договору. Что вы имели в виду?

Роудс и Миковиц избегали ее взгляда.

– Джентльмены, идет расследование убийства, – сказала Джейн. – Мы так или иначе выясним это, и я не советовала бы портить со мной отношения.

– Скажите им, – пробормотал Роудс. – Им нужно знать.

– Если произойдет утечка этой информации, нам конец, Алан.

– Скажите им.

– Ну хорошо, хорошо. – Миковиц посмотрел на Джейн несчастным взглядом. – В прошлом месяце мы получили предложение, от которого не смогли отказаться. Предложение от потенциального благотворителя. Он знал, что Ково болен и, скорее всего, будет усыплен. В обмен на цельное, не тронутое тлением тело животного он предлагал зоопарку внушительную сумму.

– Что значит «внушительную»?

– Пять миллионов долларов.

Джейн уставилась на него:

– Неужели снежный барс стоит таких денег?

– Для данного конкретного благотворителя – да. Это обоюдовыгодное предложение. Ково в любом случае обречен. Мы получаем немалые средства, которые позволяют нам оставаться на плаву, а благотворитель – редкий экземпляр для своей охотничьей комнаты. Он поставил одно условие: это соглашение должно оставаться в тайне. И назвал своим таксидермистом Леона Готта, потому что он – один из лучших. Я думаю, они были знакомы. – Миковиц вздохнул. – Поэтому я не хотел упоминать об этом. Эта договоренность – дело тонкое. Она может выставить нас в неверном свете.

– Потому что вы продаете редких животных тем, кто предлагает наивысшую цену?

– Я с самого начала был против, – сказал Роудс Миковицу. – Я говорил, что это еще обернется против нас. Теперь публичность обеспечена – будем хлебать дерьмо ложками.

– Слушайте, если все останется в тайне, мы сможем соблюсти договор. Мне только нужно знать, что шкура в целости и сохранности. Что с ней обращаются надлежащим образом, что с ней все в порядке.

– К сожалению, не могу вас успокоить, доктор Миковиц, – сказал Фрост. – Шкуры мы не нашли.

– Что?

– В доме Готта нет шкуры барса.

– Вы хотите сказать, что она… украдена?

– Мы не знаем. Просто ее там нет.

Ошарашенный Миковиц осел на своем стуле, как сдувшийся шарик.

– Боже мой, все пошло прахом. Теперь нам придется вернуть деньги.

– А кто ваш благотворитель? – спросила Джейн.

– Эта информация не может распространяться. Общество не должно знать.

– Кто он?

На ее вопрос ответил Роудс с нескрываемым презрением в голосе:

– Джерри О’Брайен.

Джейн и Фрост удивленно переглянулись.

– Вы имеете в виду того самого Джерри О’Брайена? С радио? – спросил Фрост.

– Наше собственное бостонское Хайло О’Брайен. Что, по-вашему, будут чувствовать наши посетители, любящие животных, если узнают, что мы заключили сделку с этим радиоклоуном? С типом, который хвастается охотничьими сафари по Африке? Который разглагольствует о том, какое удовольствие получает, уложив слона? Да у него одна цель – прославление этого кровавого развлечения. – Роудс с отвращением фыркнул. – Если бы несчастные животные могли отстреливаться…

– Иногда, Алан, приходится заключать сделки с дьяволом, – сказал Миковиц.

– Ну, теперь сделка отменяется. Нам нечего ему предложить.

Миковиц застонал:

– Это катастрофа.

– Разве я этого не предсказывал?

– Вам легко говорить! Вас волнуют только ваши чертовы кошки. А я отвечаю за выживание всего заведения.

– Да, в этом преимущество работы с кошками. Я знаю, что им нельзя доверять. И они не пытаются убедить меня в обратном.

Роудс посмотрел на экран зазвонившего мобильника. И почти сразу же распахнулась дверь и в кабинет влетела секретарша: