– Думаю, это будет не особенно сложно, – подтвердил шеф. – Номер, с которого поступали эти звонки, у вас сохранился?

– Э-э? – Рестаев озадаченно посмотрел на него.

– Хотите сказать, вам звонили с разных номеров? – решил помочь Баринову Гошка.

– Да откуда же я знаю? – растерянно моргнул клиент. – Я для этого к вам и пришел, чтобы вы определили…

Мой любимый шеф и не менее любимый напарник переглянулись и требовательно уставились на меня, намекая, что пришло мое время перехватить инициативу в разговоре. Они предпочитают иметь дело с клиентом адекватным, деловитым, быстро и четко отвечающим на вопросы, настроенным на работу.

А когда клиент начинает вот так «тормозить», вне зависимости от причины – это может быть и общая непривычка к логическим рассуждениям, и растерянность от неудобной ситуации, и даже банальная истерика, – в разговор вступаю я. Привести клиента в рабочее состояние – это входит в мои служебные обязанности, и педагогическое прошлое весьма в этом помогает.

Я деликатно кашлянула, привлекая внимание Рестаева:

– А вы дайте нам телефон, мы сами посмотрим и все определим.

Мой доброжелательный тон почему-то не понравился Андрею Борисовичу.

– Как я вам его дам? Я здесь, а телефон дома, – обиделся он.

– Я имею в виду сотовый, – немного растерялась я. – Вам ведь на сотовый звонили?

– Я не держу сотового, – еще более обиженно произнес он. – У меня нет времени постоянно отвечать на глупые звонки.

– А-а… а как же? Как же вам звонили?

Рестаев одарил меня таким взглядом, что не осталось сомнений – если здесь кто и «тормозит», то это я.

– Неужели непонятно? – с видом великомученика продолжил он. – Я принципиально не пользуюсь всеми этими новомодными гадостями, и мобильным телефоном в том числе. У меня есть домашний телефон, и этого вполне достаточно. Все, кто со мной общаются, знают, что примерно с двух до пяти я дома. Кто хочет со мной связаться, звонит в это время.

– А, значит, вам звонили на домашний телефон, – зачем-то уточнила я очевидное. И добавила: – Причем звонил человек, которому известны ваши привычки.

– Ему многое обо мне известно. – Теперь в голосе режиссера явственно слышалась горечь. – Судя по тому, что он говорит… или она? Хотя, наверное, все-таки мужчина, потому что выражения такие… не представляю, чтобы женщина позволяла себе такие вульгарные обороты.

– А на домашнем телефоне определителя номера, насколько я понял, у вас нет, – без особой надежды поинтересовался Александр Сергеевич.

– Я консерватор, – гордо откликнулся Андрей Борисович. – У меня аппарат старого образца, даже не кнопочный, а дисковый. Не думаю, чтобы к нему можно было подключить нечто подобное.

– Подключить-то, положим, можно… – пробормотал Гоша. – Но это половина дела.

– Почему? Ведь, если вы узнаете номер телефона, то сможете сказать, кто его владелец! Для вас это не сложно, правда? На самом деле у меня даже есть некоторые предположения: один господин, например, из министерства культуры… у нас с ним отношения не сложились. И еще с телевидения дама, абсолютно бесцеремонная особа. Хотя трудно себе представить, что даже они способны на такую гнусность.

– Скорее, это кто-то из более ближнего круга, – качнул головой шеф. – Из театра.

– Как это – из театра? – опешил Рестаев. – Да вы что? Да мы же… это ведь, как семья, как родственники близкие…

– Вот и я о том же, – скучным голосом подтвердил Баринов. – В семье ведь всякое случается. Кстати, никого из родных своих вы, как я понял, не подозреваете. Нет, я не говорю, что это кто-то из них, – перебил он собравшегося было возмутиться режиссера. – Но учитывать такую возможность надо. Так что подумайте, пожалуйста.