Сама смерть – это не выход из времени; просто душа человека переходит в состояние нового восприятия времени, неведомое нам. Время исчезнет тогда, когда небо и земля сгорят в космическом пламени[5], которое не уничтожит, а преобразит мир. До Страшного Суда время царит не только на земле, но и на небе и в преисподней. Души святых ждут воскресения тел, души грешников – милости Божией по молитвам Церкви и тех, кто творит милостыню за них на земле. Изменение предполагает время, это движение по горизонтали. Вечность – это движение по вертикали, в ней нет изменений как переходов из одного состояния в другое, в ней – раскрытие содержания человеческой души.

В вечности нет той потери бытия, которую философы называют асимметрией времени: там нет периодов, которые сменяются один другим; вечность – это не неподвижность, не статика, но движение, динамика, только иного характера, нежели динамика времени.

Время одномерно, а вечность многомерна. Понять это трудно. Предположим, плоскость, которая двухмерна, получила третье измерение, стала объемной. Так, образно говоря, и в вечности: то, что было одномерным, становится многомерным, и человек, не теряя прошлого, расширяет настоящее, и в этом настоящем через приобщение к благодати открывается все новое и новое: новые объемы бытия, новые емкости восприятия. Время – это перемена; перемена связана с потерей. В вечности – новое без потерь. Вечность – это истинное бытие. Время – это этап. Время не переходит в вечность, и вечность не переходит во время. Время проходит на фоне вечности. Это период становления, утробный период вечности. В Апокалипсисе говорится, что после Страшного Суда времени уже не будет[6].

Есть два вида бессмертия. Первый – бессмертие святых, вечное приближение к Богу, поступательное движение к Божеству, все новые озарения Божественной благодати, когда прошлое не исчезает, а становится подобием настоящего, настоящее не превращается в прошлое, а становится подобием будущего. Но вечная жизнь – это не только самораскрытие, это общение, где существует два полюса: для спасенных – это Бог, для погибших – сатана. Общение с Богом – истинная жизнь, общение с сатаной – бытие как антижизнь, бытие как вечное умирание. Когда мы говорим о двух полюсах, то вовсе не ставим между ними знака равенства. Общение с Богом – это предназначение, цель, содержание самой жизни человека. Общение с демоном – вечный распад, где нет исчезновения как разложения на элементы простой и единой природы души. Здесь – распад и противодействие сил и энергий души, здесь – движение от центра к периферии, которое также не имеет предела; поэтому здесь смерть – в самом страшном и зловещем смысле этого слова – бессмертная смерть.

Некоторые недоумевают: как за грехи, содеянные во времени, душа будет осуждена на лишение вечной жизни. Но тайна этого в общении[7]: участь грешника – вечное общение с сатаной, вечное уподобление сатане, вечное удаление от Бога, вечная потеря. Здесь, на земле, определяется, с кем душа – с Богом или с диаволом. Там, в вечности, уже не определение, а осуществление, поэтому так ценна земная жизнь, так дорого каждое ее мгновение, которое может быть ступенью лестницы, ведущей ввысь, к духовным небесам, или вниз, в бездну, поистине не имеющую дна. Поэтому время – наш друг и наш враг; первое или второе зависит от направления нашей воли.

«Мысль о том, что после смерти нет ничего, дает мне большое утешение» – так или примерно так писал в своих мемуарах маркиз де Сад^>5, по имени которого назван один из пороков, относящихся к области сексопатологии. Эта фраза в перевернутом виде могла бы стать беспощадным обличением того феномена, который называется атеизмом, а именно: «Я хочу найти утешение в мысли о том, что после смерти ничего нет, поэтому там ничего нет».