– Не стреляй, – еще раз повторил старик. – У нас есть вести для тебя.

Тамуз опустил лук, люди-кони подошли ближе, и старший опять заговорил:

– Ночью мимо нас пронеслись в спешке всадники-люди… Мы их не тронули так как были заняты хозяйством, да и войны ведь нет никакой. Но ночная птица – филин рассказывала нам о тебе. Ты хочешь найти и отбить девушку, о которой мы слышали раньше, но потерял следы. Всю ночь мы мчались, ведь ты отправился в путь один, и мы готовы тебе помочь.

…Удивительным зрелищем называли люди бег кентавра. Человеческий торс, слегка откинутый назад, одно плечо, выдвинутое вперед, предполагали готовность в бою. Руки, положенные на круп либо скрещенные на груди, всегда были готовы выхватить нужное оружие. Даже спали они как обычные лошади, стоя…

Тамуз невольно залюбовался бегом человеко-лошади, существом выстраданным великим одиночеством, воплощенной мечтой боевого коня.

Три дня и ночи мчались Тамуз и кентавры в погоне, а если останавливались, то из-за Жельаяка: не выдерживала обычная лошадь в споре с кентаврами ни в скорости, ни в дальности перехода. К закату четвертого дня показалась река Тургай.

– Следы похитителей свежие, – заволновался сокрушаясь Мермер, старик-кентавр. – Совсем недавно они переправлялись через реку. Но дальше начинаются владения чародеев, а у нас с ними договор о мире: никто не должен нарушать установленных границ. Особенно сейчас, когда наши кентаврийки озабочены потомством, мы не должны этого делать.

– Я всегда буду помнить о вашей помощи и дальше поеду один. Прощайте! – ответил Тамуз.

– И мы помним свою историю! – гордо сказал кентавр. – Ведь мы наполовину тоже люди. Помни и ты – сердце у нас есть и лошадиное, и человеческое.

– Прощай – закричали человеко-люди. – Пусть тебе поможет великая степь!

Жалобно заржал Жельяак, но кентавры лошадиным храпом заставили покориться и зайти в воды Тургая, позволив человеку держать себя за гриву.

Усталый конь выскочил на песчаный берег, но вдруг зафыркал, навострил уши, испугано косясь на приближение заросли. Тамуз на это обратил внимание и, настороженно ступая, раздвинув кусты, увидел похитителей… В самых неожиданных позах лежали окровавленные враги Тамуза.

“А где же Умай?” – кольнуло в сердце, юноша бросился ее искать, но среди мертвых ее не было. Вдруг, ветер донес стон, переходящий в вопль кошки, и Тамуз пошел на жуткий звук, готовый к любым неожиданностям. На поляне под тополем, лицом вниз, лежало одетое в короткий волчий тулуп существо. Из глубоких прорезей вытекали ручейки крови, образуя большую лужу. Оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, Тамуз подошел и перевернул раненого на спину. Это был жестырнак.

Жизнь покидала медкогонистого охотника, но простонав, он с трудом открыл глаза и увидев Тамуза, черезе боль, спросил:

– Что ты тут делаешь, человек?

– Где девушка? Она ведь была здесь? – Тамуз тревожно вглядывался в красные глаза жестырнака.

– Они увезут ее к горам Кичитау…Там Туяк… – жеcтырнак уронил косматую голову на плечо, вздохнул и затих навсегда. Пальцы дрогнули, длинные острые, словно ножи, когти в последний раз стукнулись друг от друга и расслабились. Теперь Тамуз знал: попав к жестырнакам, Умай в еще большей опасности, чем прежде: нужно ее искать, надо торопиться! Юноша бросился к лошади, но ее нигде не было. Тамуз бегал по берегу, звал и свистел, но Жельаяк как сквозь землю провалился. Наконец за поворотом реки он увидел следы лошади, а рядам когтитые следы Жестырнака. Тамуз долго бежал, пытаясь сохранить темп, но предательски наваливалась тяжелый медью тело, легкие разрывались от частого дыхания, и, когда в наступившей темноте юноша, зацепившись ногой за нору степной крысы-суслика, упал – сил подняться уже не было, и прежде чем провалиться в сон, промелькнуло утешительная мысль: “может быть, жестернаки тоже устали?”