Итак, как же капитализм дошел до империалистической фазы, с неизбежностью ведущей, по мнению Ленина, к войнам за раздел и передел мира? Формируясь как строй свободной рыночной конкуренции, он по мере развития стал обращаться в собственную противоположность – монополию. Капиталистическая конкуренция сменилась засильем капиталистических же монополий. Монополистическая стадия развития капитализма – это и есть, по Ленину, империализм. Пять его главных признаков таковы: «1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банковского капитала с промышленным и создание, на базе этого „финансового капитала“, финансовой олигархии; 3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами». Потенциал мирной экспансии капитализма внутри своей страны на стадии империализма оказывается исчерпан, для дальнейшего движения необходимы новые территории, а они все уже заняты! Значит, нужно их захватить силой… Так возможно ли совместить монополизм в экономике с мирной, незахватнической политикой в международных отношениях? Ленин утверждает, что нет, и считает совершенно неслучайным тот факт, что аннексионистская и колониальная политика резко активизируются по мере перерастания капитализма из конкурентного в монополистическое состояние. Когда все поделено внутри – взор монополистов обращается вовне.

Другой важный фактор – неравномерность развития частей мирового хозяйства. Монополизм не ослабляет, а усиливает эту неравномерность и эти различия. «А раз соотношения силы изменились, то в чем может заключаться, при капитализме, разрешение противоречия, кроме как в силе?» Какое же может быть «иное средство, кроме войны, для устранения несоответствия между развитием производительных сил и накоплением капитала, с одной стороны, – разделом колоний и „сфер влияния“ для финансового капитала, с другой?» Ленин такого средства не видит: «при капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и проч., кроме как учет силы участников дележа… А сила изменяется неодинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может». И вот уже колонии из дорогостоящего бремени, каким они были примерно до середины XIX века, превращаются в желанный и необходимый элемент капитализма. Сначала это приводит к разделу мира между капиталистическими хищниками, а затем, когда мир уже поделен, к войнам за его передел, то есть к победе более сильных хищников над более слабыми, к их подчинению и поглощению.

В результате захвата и раздела мира «капитализм выделил теперь горстку (менее одной десятой населения земли…) особенно богатых и могущественных государств, которые грабят – простой „стрижкой купонов“ – весь мир». Сохраняя прибыль, получаемую за счет эксплуатации рабочих своей страны, капиталисты добавляют к ней сверхприбыль, эксплуатируя население других стран. За счет этой сверхприбыли «можно подкупать рабочих вождей и верхнюю прослойку рабочей аристократии. Ее и подкупают капиталисты „передовых“ стран». Эта подкупленная прослойка становится главной опорой буржуазии как правящего класса, ее агентами в рабочем движении. Порывая с революционной идеологией пролетариата, она проповедует во внутренней политике реформизм, а во внешней – шовинизм, ультранационализм. Как могут быть связаны эти две столь различные идеологии? Шовинизм, оправдывая империалистическую политику сверхэксплуатации других стран, колоний и полуколоний, дает передовым капиталистическим странам деньги и время на то, чтобы предотвратить социальную революцию, заменив ее постепенными и ограниченными социальными реформами. Предсказанная Марксом социальная революция в наиболее развитых странах даже не откладывается, а отменяется.