На протяжении большей части первой половины ХХ века в академической психологии США доминировал бихевиоризм. Это направление настаивало на том, чтобы изучать человеческую природу только посредством проверки животного и человеческого поведения. Ученые-бихевиористы намеренно избегали интроспекции – изучения нашего ума и личного опыта от первого лица. Позже, на закате бихевиоризма в шестидесятых годах, появилась когнитивная психология, которая, кажется, относится к субъективным переживаниям более серьезно. Тем не менее в это же время происходило активное развитие компьютерных технологий, а потому исследователи в этой сфере вскоре начали сравнивать ум с компьютером.

Развитие технологий в последние десятилетия XX века позволило наукам, изучающим мозг, добиться невиданного прежде роста. С этого момента многие нейрофизиологи стали делать вывод о том, что ум на самом деле есть мозг – или же что ум есть продукт деятельности мозга. Они утверждают, что все наши личные переживания состоят из функций мозга, на которые влияют все остальное тело, ДНК, диета, поведение и окружающая среда. По результатам такого анализа делается вывод: люди есть биологически запрограммированные роботы. Это означает, что свободы у нас не больше, чем у любого другого автоматического устройства, – просто программы наши сложнее, чем программы машин, сделанных людьми. Тем не менее не все нейрофизиологи согласны с этим выводом. Некоторые теперь изучают влияние, которое на мозг оказывают мысли и поведение. Даже они в целом считают ум эмерджентным[3] свойством мозга и потому утверждают: одни мозговые функции влияют на другие. При этом на сегодняшний день четкий консенсус по поводу выводов из уже проведенных исследований отсутствует.

Вы, возможно, заметили, что во всех этих подходах было упущено из виду нечто необычайно важное: наш собственный опыт жизни в качестве человека. Тем не менее созерцатели Востока и Запада изучали природу ума, сознания и человеческой самости; как я считаю, им удалось осветить измерения реальности, которые в современном мире остаются во многом неизученными. Религия настолько зациклилась на доктрине, а наука стала такой материалистичной, что созерцательные методы исследования часто упускают из виду. При этом в современном мире медитация (когда ее вообще практикуют) используется только для снижения стресса и преодоления иных физических и психологических проблем. Тем не менее она может также принести и некоторые из глубочайших прозрений о человеческой природе и самости.

С точки зрения личного чувства того, что мы собой представляем, большинство из нас мощно отождествляют себя с ролями, которые мы играем в повседневной жизни: например, с ролями родителя, супруга, ребенка, учащегося или человека с определенной профессией. Подобные роли важны и определяют наши взаимоотношения в обществе. Но что останется, если вычесть конкретные отношения с другими людьми и те виды деятельности, которыми мы регулярно занимаемся? Что мы собой представляем, когда тихо сидим в своей комнате и ничего не делаем, просто присутствуя?

Давайте изучим этот вопрос на практике, отправившись для этого в своего рода экспедицию на передовые рубежи ума. Слово «экспедиция» мне особенно нравится из-за своих корней. Оно происходит от латинского слова expeditio, а то состоит из слога «экс», который значит «выходить» или «освобождаться», и слога «пед», означающего «стопы». Итак, «экспедиция» предполагает, что мы выбираемся из места, где увязли наши стопы. Экспедиция, о которой я говорю, предполагает: сначала мы признаём, где именно застряли в старых привычках, которые ни к чему не ведут, а затем предпринимаем шаги, чтобы освободиться.