Историю модельера-Димы знали все, даже Дурик внезапно вспомнил.

Про себя он рассказал мало, честно заявив, что иногда страдает провалами в памяти. Он вспомнил только, что был уволен с кафедры литературы после того, как высказал студентам на лекции оригинальное мнение, что Достоевский мог быть более полезен читателям, если бы его старуха-процентщица научила Родиона Раскольникова откладывать 10% с каждой зарплаты на свое будущее –  может, тогда она и жива бы осталась. Все покатились со смеху.

– Или Раскольников, – подхватил раскрасневшийся от пива Дима-Пальто,

– после 10 раскалываний старушек-процентщиц мог бы откладывать один рубль на инвестиции; так после сотни старушек накопил бы червончик. А так, раздвоение личности старушки после встречи с Родькиным топором – какая нелепая смерть! – дружный хохот почти заглушил его последние слова.

Дурик заказал всем еще пива и продолжил:

– Да я вообще заметил, что в каждой стране дурни по-своему богатеют: где-то думкой, где-то ''парламенткой, ’’ а в Америке вообще – двумя палатками.

– Или вот, например, можно изобрести какой-нибудь нужный всем прибор, получить на него патент и потом жить за счет его продажи, или открыть фирму по производству этого прибора.

– Да, я где-то читал, – вдруг встрял Жмурик, – что изобретатель пылесоса потратил все сбережения на свое детище. Так появилось выражение ''вылететь в трубу. ’’  Говорят, когда он потом гордо дефилировал на новом ''мэрсе, ’’ завистники кричали ему вслед:

‘’Ну что, насосал на мерседес?'’– вся компания дружно заржала.

Так пролетела неделя, другая, и постепенно их троицу стали воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Дурик не оказался третьим лишним в этой компании.

Однажды, на очередные выходные, он пригласил Диму и Жмурика к себе домой.

Оказалось, что Дурик живет в частном двухэтажном доме, довольно ветхом на фоне окружающих его современных построек, однако он не смог внятно объяснить, почему этот дом не снесли при новой планировке и застройке района.

– Сколько я себя помню, а я не все о себе помню, – улыбнулся он, – этот дом всегда здесь стоял и, по моим ощущениям, всегда будет стоять. Я много раз пытался его продать, когда оказывался на полной мели, но, как только находился покупатель, каким-то непонятным образом я терял сознание, а когда приходил в себя, то не помнил, что произошло. При этом мой счет в банке немного пополнялся, да и в карманах появлялась кое-какая наличность.

– Мистика, да и только! – пробасил впечатлительный Дима.

– Сказочки рассказываешь, – добродушно, насколько позволяла его природная колючесть, возразил Жмурик. – Ты случайно не потомок Гофмана?

Они сидели в довольно уютной гостиной на первом этаже ДД (Дома Дурика), как его окрестил Дима-пальто. Обстановка располагала к беседе. В камине   потрескивали дрова, друзья пили чай с лимоном и коньяком. За окном завывал холодный ноябрьский ветер, и сумерки уже начали сгущаться над городом.

– А где вы живете? – вдруг неожиданно спросил Дурик.

– Мы снимаем небольшую двухкомнатную квартирку на окраине города. После того как моя балеринка меня бросила, забрав себе нашу квартиру, а Жмурик горячо поспорил со своим работодателем, нам пришлось значительно сократить расходы на жизнь.

– Почти всю зарплату сжирает это неуемное трущобище, – вторил ему Жмурик.

– И сколько вы платите за свою трущобу, если не секрет?

– Да какой секрет, 400 у.е., по 200 у.е. каждый.

– Мне пришла в голову интересная идея. Предлагаю поселиться у меня. В доме много места, три отдельные спальни. Я живу один, и ваша компания мне не помешает. Кроме того, мне показалось логичным объединить наши усилия, чтобы стать успешными людьми и использовать второй шанс. Мы все не раз падали и пытались подняться по одиночке, не имея поддержки от окружающих и не имея рядом с собой друзей – единомышленников, таких же, как мы, страстно желающих вырваться из пут обыденности и заслужить свое место под солнцем…