Наверное, поэтому мой последний этап и был таким. Поначалу, когда стало ясно, что со старым образом жизни и работы покончено, это осознание поворота воодушевило меня. Когда я оказалась за бортом стабильности в своей жизни, то включила интуицию на полную мощность, как своеобразный радар, – лишь бы не упустить момент, только бы не прощелкать правильный поворот. Я знала, что почувствую его, распознаю по знакам Вселенной, увижу надежду там, где никто другой не увидит. Тогда всё будет отлично.

Но время шло, а знаки не срабатывали. Я стала видеть эти самые знаки во всем – просто потому что мне так хотелось. Загадывала желания на пролетающие ночью самолеты. Загадывала найти покой и гармонию в жизни всякий раз, когда видела на часах складные комбинации вроде 13:13 или 01:10. Я прислушивалась к голосам уличных певцов, переводила случайные тексты, бралась за незнакомые книги в приглянувшихся обложках. Я продолжала откликаться выборочно, «на авось», на самые разные вакансии, соглашалась на предложения сотрудничества, которые раньше бы проигнорировала. Везде и всюду я искала свой толчок, свое ощущение верного поворота, сигнал, показавший бы, что вот этот неприметный шаг приведет меня скоро к чему-то большему, лучшему. Но все порывы заканчивались ничем, и каждое начинание скатывалось к разочарованию. Всё было не то, и ни в чем я не чувствовала, что так нужно.

Тогда-то я и начала сникать. Меня не так угнетала нехватка денег, как ощущение, что я сошла со своего правильного пути, потеряла связь со своей интуицией, а значит и со своей душой. Я кидалась от надежды к отчаянию, и не проходило ни дня, чтобы я не побывала на обоих полюсах.

Иногда я просыпалась с новыми силами, возрождала в себе энтузиазм, снова бралась за поиски – теперь уже не только внешние, но и внутренние. Но на протяжении дня будто ломилась в неприступную стену, и что бы ни пыталась делать, всё заканчивалось неудачей. К ночи меня обуревало разочарование во всём, горечь которого я ощущала во рту, как вкус слишком крепкого чая. Я вертелась с боку на бок, не могла уснуть, а когда засыпала, то мои проблемы снились мне. Просыпалась во вчерашнем кошмаре, тянула за собой жирный хвост апатии, тяжелый, как бревно. Тогда день начинался с отчаяния и нежелания двигаться вперед. Без ощущения, что я иду правильно, я не видела смысла идти вообще – что если я окажусь еще дальше от нужного поворота?

Я тонула в этом состоянии, как в грязной реке, пахнущей дохлой рыбой. Мои конечности шевелились медленно, будто преодолевали давление воды, босые ступни ощущали дно со сколькими водорослями и острыми камнями. Воздух заканчивался – еще немного, и я вдохну эту мутную воду носом. Тогда мне крышка.

Но природный оптимизм, который на протяжении всей жизни помогал мне воспарять вверх из самой грязи, не был готов сдаваться так быстро. Внутренний голос нашептывал открытые когда-то истины: всё заканчивается и всё меняется. Не может быть вечно плохо, не может быть застой без конца: главное – не опускать руки, продолжать поиски, грести к поверхности. Дорогу осилит идущий – подбадривала я сама себя снова и снова. И к концу дня, начавшегося с уныния, наполнялась надеждой самой высокой пробы. Надеждой, ни на чем не основанной, кроме неизменной веры в лучшее. И всё начиналось сначала. Я отталкивалась от склизкого дня, выныривала из зеленой воды и хватала ртом воздух.

Но с каждым последующим разом уныние становилось всё глубже, а запасенного воздуха в легких – всё меньше. Ноги и руки сводило от бесконечных усилий. Вера в лучшее начала отказывать мне. Кто вообще сказал, что всё должно быть хорошо? Мало ли в мире несчастных, запутавшихся, потонувших в бессилье людей. Тех, кто не просто потерял себя, как я сейчас, а кто, может, никогда себя и не обретал. Я оглядывалась вокруг, и мне начинало казаться, что мои личные запросы сильно завышены.