– Это не Уля разбросала. Это Николай Конев.

Кирилл стоял у доски, скрестив руки, и спокойно смотрел на Конева. Тот покрутил у виска рукой – мол, ты совсем опух? Кирилл ответил ему суровым взглядом и, как будто не замечая его жестов, так же спокойно продолжил:

– Они поссорились с Уваровой, и он закидал ее своим мусором.

Фейруза Габдуловна чувствовала кожей холодок перемен – в классе явно происходило что-то новое. Конева одноклассники побаивались: крепкий, размашистый и резкий, он брал авторитетом. Вот так, в открытую, против него еще никто не выступал.

Она внимательно посмотрела на Улю.  Та еще штучка: сложная девчонка с характером. Жалеть себя не дает, но и получает по полной. Фейруза Габдуловна едва заметно кивнула ей, мол, это правда? Ну же, давай, подай хоть знак какой, что ли, давно пора показать этому Коневу козу в сарафане.

Несколько мгновений Уля не сводила с нее глаз, и кажется, что вокруг них застыл даже воздух. А все, кто сидел впереди, обернулись и, как совы, не сводили глаз с Ули. Конев замер с одной из самых глупых и неприятных гримас на лице. Кирилл пристально смотрел на Улю. Она задержала дыхание и, не сводя с Фейрузы Габдуловны широко раскрытых глаз,  медленно взмахнула ресницами. Учительнице оказалось этого достаточно.

– Так, ясно. Конев, собрал мусор до единой крошки. Савин, на место. Конев, как закончишь – к доске. Сегодня твой бенефис. Против девочки воевать вздумал, да еще и не сознается. Позор! Ну ничего, будешь доказывать свою силу знаниями, на поле боя – у доски. Оружие – английский язык. Прошу, вперед.

Класс медленно выдохнул, и все снова ожило: заскрипели стулья, зашумели первые парты, шумно запыхтел Конев, нехотя подбирая свой хлам, не весь, конечно, куда там. Проходя мимо, хотел было, будто случайно, налететь на Улину парту и толкнуть ее, как делал уже не раз. Но в этот момент на свое место вернулся Кирилл и предупреждающе выставил плечо, как бы говоря – попробуй сначала меня толкни. Конев хмыкнул, прошипел пахнущее беляшом «Поговорим с тобой» и поплелся к доске. А Уля перехватила взгляд Кирилла и на секунду утонула в его теплых глазах цвета крепкого чая. Но быстро вынырнула, кивнула «спасибо» и опустила взгляд.

«Все-таки Кирилл – это Кирилл. Вот с кем я, наверное, хотела бы подружиться. Только он такой… Такой. Короче, вряд ли ему будет интересно со мной», – думала Уля, пока шел урок, а Колька Конев кривлялся у доски, терпя публичное поражение в неравном бою с Фейрузой Габдуловной.

К концу дня на плакате напротив ее предложения по раздельному сбору мусора стояло две галочки и корявая подпись «Коралева памойки». Про Колькину подпись все было понятно. Интересно только, подумал ли он, что ее тоже могут посчитать за голос? А вот галочки… Выходит, нашлись два человека из двадцати четырех, кому эта идея показалась близкой. В целом, неплохо. Значит, у нее есть союзники. Хорошо бы теперь понять, кто? И зачем Ритка предложила сделать голосование анонимным? Уля не питала иллюзий насчет поддержки в классе Она была мечтателем, но в некоторых вопросах оставалась реалистом. Оттого все-таки любопытно, чьи же эти две галочки?

Уля в задумчивости стояла перед плакатом и пристально всматривалась в него. Больше всего галочек было напротив фамилии Анечки Хомутовой и ее идеи: создать свою музыкальную группу и спеть гимн школы на разных языках. Уля покачала головой. И эти люди стремятся полететь в космос, открыть новые миры, разгадать тайну вселенной?.. Или не стремятся? Или этого хочет только она?

А вот и Марьяна со своим аргентинского танго. Не добрала лишь трех галочек, чтобы сравняться с хомутовским “Евровидением”. Больше предложений на плакате не было. Не густо, что тут скажешь. Пожав плечами, Уля поплелась домой.