В ожидании автобуса Анатолий закурил и стал ходить взад-вперёд по асфальтированному тротуару. Дважды пытался голосовать частникам, но не тут-то было. И вспомнил Заичкина: не поднесёт ли его чистая или нечистая и на этот раз… Хоть бы кто-нибудь в форме появился! – легче было бы с его помощью тормознуть. Форма для водителей, что красный свет светофора.

Наконец из-за поворота вырулил маршрутный автобус ЛИАЗ «Майск – 8-е Марта – Майск». Анатолий облегчённо вздохнул.

Пассажиры выходили и заходили в передние двери. Феоктистов заскочил в задние и прошёл немного в салон. Встал на подъёме, ухватившись рукой за верхний поручень.

«Чёрт, при такой оперативности, как раз поспеешь к морковкиной заговены,» – выругался он. И сравнил их, следователей угро, со следователями прокуратуры. Те, поди, уж вернулись из медвытряхвителя, белая кость. У них машины, и не какие-то там развалюхи – «Волги», и притом чёрные. И притом, почти у каждого. И что за дискриминация служб? Ведь одно дело делаем…

Автобус шёл, слегка покачиваясь, посвистывая амортизаторами. Для горожанина звуки привычные, как шум и скрип леса для егеря, на что не обращаешь внимания, не отвлекаешься от главного, от мыслей, от целей, породившие их.

Однако вскоре слух Анатолия уловил нечто, что вывело его из задумчивости. Слух насторожили не то стоны, не то смех.

Анатолий обернулся. На двух последних сидениях, повёрнутых к задней площадке, сидела группа ребят-подростков. Они хихикали, перешёптывались, показывая пальцами на девушку, или девочку, стоявшую у задней стенки автобуса, отвернувшуюся к окну. Он тоже перевёл взгляд на девочку. Ничего такого, чтобы вызывало смех на ней не заметил. Стоит спиной к салону, прилипла к поручню. Что смешного?..

И все же среди пацанов чувствовалось какое-то не совсем обычное возбуждение. И эти ехидненькие ухмылки, сюсюканье, шуточки…

Анатолий ещё раз перевёл взгляд на девочку. Она была в белой футболочке с короткими рукавами, в короткой «колокольчиком» юбочке на лямочках. Щупленькая, угловая, плечики её подрагивали, похоже, плакала. Росточком не из карликовых, и ножки ладненькие. Стоп! – ах, вот оно что.

Из-под юбочки, по рельефным контурам ног, стекали струйки крови. Девочка стояла, скрестив ножки, видимо, стараясь такими усилиями сдержать течь. Анатолий в первую секунду тоже удивился, даже хмыкнул, но когда вновь услышал подхихикиванье пацанов: «Во-во, опять потекло! Ха!..» – почувствовал неловкость. Легонько отвесив подзатыльник отпустившему шутку, прицыкнул:

– А ну, заткнитесь!

На ходу, расстёгиваясь и снимая рубашку, сошёл на площадку. Сдёрнул с себя тельник и, наклоняясь к девочке, сказал:

– Нá-ка, дорогуша, майку. Оботрись. Я тебя загорожу.

Испуганные, залитые слезами глаза смотрели на него в недоумении.

– Давай, давай. Приводи себя в порядок, – Анатолий повесил на поручень майку.

Повернувшись к салону, загородил рубахой и собой девочку.

Перед следующей остановкой девочка осторожно тронула его за руку. Он наклонился к ней.

– Ну как, все?

Она смущённо кивнула и спросила, чуть ли не шёпотом:

– Что теперь делать с вашей майкой?

– Спрячь в трусики. Может ещё понадобится?

Девочка обрадовано затрясла головой.

– Ага, сейчас. Прикройте…

Анатолий опять повернулся к салону.

– Вот теперь всё! – повеселевшим голосом шепнула девочка сзади.

Она стеснялась смотреть в салон автобуса, и фигура благородного незнакомца была для неё, что скала.

– Спасибо вам! – сказала она, боясь поднять на него глаза.

– Пожалуйста, если есть за что? – улыбнулся парень, повернувшись к ней.

– Ой! Что вы! Ещё как есть. Я такого натерпелась…