– Иногда я встречаюсь кое с кем из них, но думаю, что мы не обменялись и дюжиной слов. Он военный, а я гражданский. Очень даже гражданский.

– Сейчас – да, но, когда все это начиналось, вы тоже были в армии.

– Но черта с два я стал военным. Одна форма еще ни из кого не делала военного, а из меня и подавно.

– А что вы скажете насчет парочки генералов, одного из Брюсселя, а другого из Пентагона?

– Они решили делать карьеру и поэтому остались в армии. Мне это было не нужно, и я не остался.

– Мы должны иметь в виду утечку информации, сплетни, – сказал Борн наудачу. В его глазах появился интерес. – Мы не можем себе позволить ни малейшего намека на военную направленность.

– Вы имеете в виду хунту?

– Вот именно. Ничего такого, – подтвердил Борн, внимательно наблюдая за реакцией Армбрустера. – Подобные вещи сродни горной лавине…

– Даже не думайте! – злобно зашептал председатель Федеральной комиссии по торговле, перебив Борна. – Шестой флот, как вы изволите называть его, делает дела только здесь, и то только потому, что это представляет определенные удобства. Он адмирал до мозга костей, он обожает свист снарядов, походы в кильватерных колоннах и прочую муру, но он завязан на Вашингтон, и все!

– Я знаю это, как и вы, – многозначительно произнес Джейсон, скрывая за интонацией свое удивление. – Но кто-то, находящийся в системе защиты в течение последних пятнадцати лет, соорудил свой собственный сценарий, и это уходит корнями в Сайгон, в Штаб в Сайгоне.

– Это может исходить из Сайгона, но совершенно точно не могло зацепиться здесь. Наши солдатики ничего не смыслят в подобных делах, и мы все это знаем… Даже в Сайгоне они сами управиться не могли. Но мне понятна ваша мысль. Вы связываете нас с Пентагоном – и пресса и голубоглазые чистюли в конгрессе имеют поживу на полгода. Дюжина подкомиссий обеспечена работой.

– Чего мы терпеть не собираемся, – вставил Борн.

– Согласен, – сказал Армбрустер. – Вопрос в том, можем ли мы подобраться к той сволочи, что составила сценарий?

– Подобраться можем, но не вплотную. Он имеет контакт в Лэнгли, но уровень контакта нам не известен.

– Лэнгли? Так бог ты мой, у нас же есть там свой человек! Он может заняться этим и вычислить этого сукиного сына.

– Де Соле? – как можно небрежней бросил Кобра.

– Точно. – Армбрустер наклонился вперед. – Вижу, вам многое известно. Этот парень – наш большой секрет. И что Де Соле сказал вам?

– Ничего. Мы его не трогали, – сказал Джейсон, усиленно подыскивая подходящий ответ. Он был Дэвидом Веббом слишком долго! Конклин прав, он уже не может соображать так же быстро, как раньше. Наконец подходящие слова пришли… В виде правды, опасной ее части, но убедительной. Он не должен терять эту убедительность. – Де Соле предполагает, что за ним наблюдают, и поэтому просил нас держаться в стороне. Никаких контактов до тех пор, пока он сам не разберется в своих делах, и тогда даст нам знать. Там ведь произошло кое-что еще.

– В чем дело? Говорите яснее! Кто-то вышел на него? – Председатель сжал свой стакан, и глаза его от ярости вылезли из орбит.

– Кто-то из начальства узнал, что Тигартен в Брюсселе имеет прямую факсимильную связь с кодом доступа, в обход обычной процедуры регистрации запросов и досмотра, которыми занимается Де Соле.

– Чертовые чокнутые солдафоны! – взорвался Армбрустер. – Стоит дать им немного власти, и они начинают скакать, как новобранцы, и покупать все понравившиеся им игрушки! Факсы, прямые связи с кодами доступа! Господи, да, наверно, он попросту набрал наугад номер и вклинился прямехонько в ФБР.

– Де Соле сказал, что у него готова устойчивая легенда и он сможет управиться с этим сам, но времени для интересующего нас расследования у него нет. Если он узнает что-то, он выйдет на нас сам, нам соваться туда нечего.