Не прошло и минуты, как появился мой родственник. Откуда пришёл? Но мне показалось, что он никуда и не уходил. Истина была рядом. Но не успели мы отойти на несколько шагов, как услышали голос за спиной явно агрессивного тона: «Эй, куда пошли. Поговорить надо». Обернулся я резко, но родственник мой не обернулся, хотя остановил свой ход. В нескольких метрах от нас стоял молодой, но взрослый парень. Но поразил меня, сразу и прежде всего, его размер, его габариты. Да, это был бугай, так бугай. Грубая физическая сила, без всякого на то проявления, так и пёрла из него, говорила за себя, кричала за себя во весь голос. И не надо было иметь намётанный взгляд какого-нибудь опытного тренера, чтобы не убедиться в этом.

Зевак собралось много. Толпа любопытствующих образовалась тогда, когда я выходил один на один. Всегда бывает так, а во времена массовой безработицы тем более. Для них устраивалось бесплатное зрелище. Одно из них только что устроил я. Но одно дело я, подросток, другое дело, когда такое устраивали взрослые, и при том один из них далеко не в молодом, скорее в почтенном возрасте.

Молодой против старого. Высоченный, здоровенный бугай против тщедушного, можно сказать, пожилого человека среднего роста, но такого уж миниатюрного по сравнению с оппонентом. Я только что одержавший убедительную победу и находившийся на вершине эйфории, стал понемногу беспокоиться. Но, всё же, любопытство брало верх над любым волнением, ибо я знал возможности своего родственника. Но никто из любопытствующей толпы, из вечной породы зевак, что была и будет во все времена, не знал ничего про моего родственника.

– Да, это же он, помнишь, помнишь… – услышал я в этой толпе вот этот возглас, несомненно относящийся к моему родственнику, именно к нему, ибо произнесено было при этом его имя.

Взгляд свой я устремил в сторону этого возгласа. В толпе зевак образовалась небольшая кучка мужиков более старшего возраста, нежели остальные. Его узнали, его помнили, помнили. Но как? Ответ не замедлил сказаться.

– Вот сейчас будет… – как-то смачно приговаривал один мужичок, явно предвкушая зрелище, по которому соскучился, которого давно не было и не будет больше, которое по захватывающему сценарию своему стоит намного выше остальных.

– Точно, точно… – поддакивал ему другой.

– Жалко этого парня, жалко… – продолжал третий.

– Молодой, молодой, неопытный. Не знает, куда встрял… – подытоживал четвёртый.

Эта небольшая кучка возрастных мужиков уже заранее отдавала пальму первенства моему родственнику. Видать, не один я знал возможности моего родственника. Его знают, его помнят. Это меня обнадёживало. Но всё, же, по настроению толпы было видно, что абсолютное большинство, состоящее, в основном, из подростков, юношей и мужиков более молодого возраста, придерживалось диаметрально противоположного мнения. Ну что ж, другие времена, совсем другие времена. От этих примечаний любопытство моё возросло в разы, так же как возрастал и сам ажиотаж вокруг этого события, неординарного события. Чем-то это стало напоминать мне древнеримский Колизей.

Стоял в боевой стойке этот здоровенный бугай, готовый порвать, разрушить, растерзать, растоптать всё на своём пути. И пять метров разделяли его от цели, которую он сейчас раздавит, будто яичную скорлупу. И этой целью, этой мишенью был мой родственник.

И стоял, просто так стоял мой родственник, чуть приспущены веки, и задумчивое лицо от дум, лишь ведомых ему, и не шелохнётся тело, застывшее в молчании, как одинокое дерево посреди поля, огромного поля.

И наступила тишина. Но перед чем?