У вас бывает такое чувство, будто все идут вперед, забыв про вас?

А вы стоите где-то между вчера и завтра и не понимаете, когда все так изменилось.

Кто-то обручился, кто-то поженился, кто-то съехал от родителей, кто-то собирается в кругосветку, а вы застряли все там же, не в состоянии здраво рассудить о своих изменениях.

Не знаю, может во мне говорит Апероль, выпитый, на Никольской, а может и нет, но я бы хотела кое-что сказать.

Во мне внезапно проснулась любовь к центру Москвы. Хотя не буду врать, последние два года, я ловлю себя на мысли, что, знаю, как пройти на любую станцию метро, которая находится в центре.

Сегодня, когда я прощалась с подругами, отправила их к Тверской, а сама направилась к Площади Революции.

Я шла одна, и на душе стало очень тепло.

Солнце уже село, но небо всё ещё было светлое. Прямо над головой ярко светила луна, а в лицо дул ветер, он был холодный, но не настолько, чтобы замерзнуть.

На небе, по-Московски не было ни одной звезды.

И мне так хотелось верить, что я часть всего этого, что я часть чего-то большего, чем я сама.

Я чувствую вдохновение.

Может это и не Апероль, а простое весеннее обострение, которое застало нас врасплох.

Знаете, почему я открытая книга?

Знаете, почему людям, кажется, будто они меня знают?

Наверное, потому что я не скрываю своих чувств.

Я пишу от чистого сердца, и чаще всего слишком откровенничаю.

Знаю, что это может выйти мне боком, но ничего не могу с этим поделать.

Все равно продолжаю печатать этот текст, лежа в темной комнате, слушая грустные песни.

Это выглядит так, будто, я забыла свой дневник, а вы нашли его и решили покопаться в моей жизни, пока я благополучно отошла покурить.

Меня легко задеть, потому что моя душа обнажена перед вами.

Я просто, надеюсь, что никто не додумается топтать мою душу и превращать её в пепел.

Рупи Каур писала: «ты был так далеко, и я забыла, что ты был».

Это правда.

С каждым днем, я понемногу теряю воспоминания о нём.

О том единственном, который заставил меня забыть всё, что было до него.

Он обнимал меня за талию, и моё сердце замирало.

Он держал меня за руку, и я больше не знала, как говорить.

Он провожал меня до дома, а мне хотелось плакать от счастья, ведь он мой, или скорее, я его.

Но сейчас, он правда далеко, настолько, что теперь я сомневаюсь, что он существовал на самом деле.

Мы стояли друг напротив друга, в каком-то сквере, на улице было темно, но мы не хотели прощаться.

– О чем ты мечтаешь? – вдруг обратился он ко мне.

Так как, я уже обдумывала этот вопрос много раз, то ответила быстро и без запинки, – о том, чтобы меня поцеловали под дождем.

– … – у него в глазах был вопрос, поэтому я поспешила объяснить ему, что именно я имею ввиду.

– Знаешь, я хочу, чтобы всё было как старых фильмах, примерно 60-х годов. Я внутри кино, оно обязательно черно-белое, куда же без этого. На улице осень, я в таком светлом легком пальто, обязательно в длинной юбке, по щиколотку, конечно, на каблуках, и с глупой причёской на голове, которую будь я реальным человеком, никогда в жизни сама бы не смогла сделать. Я стою под зонтом, а напротив меня тот самый. Я не знаю, как он должен выглядеть, но смотря на него, должна всплывать мысль, да, это тот самый. Дождь по классике, льет как из ведра, и мы стоим в темноте, одной рукой держа зонт, а другой друг друга. Оба испытываем ощущения опасности, потому что наша любовь, скорее всего, является запретной, и для многих не понятной. И вот мы убираем зонт, наши лица тут же оказываются мокрыми, и он меня целует, страстно, но медленно. И камера сразу же начинает подниматься вверх, на темное небо, и на нём всего одно слово, конец.