Подъехав вплотную, витинг, сразу выделив Рендала по свадебным одеждам и родовому знаку на древке копья, без всякого приветствия заявил:

– Рендал, ты сделал не очень хорошо, когда напоил Яставта и взял с него обет отдать тебе дочь. Но и ты был пьян, а боги не слышат хмельных речей и не признают договоров во хмелю. Если ты согласен с этим, Яставт готов вернуть тебе лошадей, а я, в знак дружбы, подарю тебе кривой ляшский меч.

– А если не согласен? – спросил Рендал.

– Тогда нам придется драться. Мне бы не хотелось этого.

– Еще бы, тебе, молокососу, хотелось! – рассмеялся Рендал.

Он успел прикинуть, что людей у того меньше, чем в его дружине, да и сам варм, хоть и не слаб, все же – не чета вождю.

Рендал уже примирился с потерей табуна и не думал о нем, распаляя свое воображение юными прелестями стройной невесты. Но он был бы рад еще все повернуть назад. Однако хвастливый витинг с редкой рыжеватой бородкой раздражал его.

Ясно было, что это и есть тот самый бывший жених, о котором говорил Яставт. Хорош был бы Рендал, поехавший на свадьбу и из-за какого-то юнца вернувшийся без жены!

– Прочь с дороги!– сказал Рендал. – Иначе я прикажу своим витингам надрать тебе уши!

Варм поднял меч. Его люди стали разъезжаться, освобождая место для боя.

– Ну что ж, – сказал Рендал. – Не хочешь, чтобы тебе надрали уши, тогда я их отрежу.

Он вытащил свое любимое оружие – большой тяжелый топор и, отпустив поводья, поиграл им, перекидывая с руки на руку, следя за реакцией варма. Но тот смотрел не на топор, а прямо в глаза Рендалу. И в этот миг Рендал понял, что проиграет.

Так и случилось.

Довольно быстро варму удалось выбить из рук вождя топор, а потом, не дав выхватить меч, свалить Рендала на землю и прижать к его груди острие копья.

Если б варм убил Рендала, возможно эта история на том и закончилась. Но он отпустил вождя. А через несколько недель барты неожиданно вернулись. От разорения вармов спасло лишь то, что их предупредили натанги, чья территория разделяла эти два племени. Бартам удалось сжечь несколько вармийских поселений, но пройти всю Вармию до залива, не удалось. Возвращаясь домой, отряды Рендала напали на укрепления того рода натангов, что предупредили вармов об их наступлении. Через некоторое время на Бартию обрушились, вступившие в союз, князья Вармии и Натангии. Барты не дремали и ждали их у своих границ вместе с галиндами.

Битва не состоялась. Вовремя подоспевшие самбы разделили враждующие стороны цепью из своих дружин, предъявили Кривулю – символ власти Верховного Жреца – и потребовали на суд к Криве зачинщиков усобицы.

Милдена досталась Рендалу. Но, ни счастья, ни супружеских радостей это ему не принесло.

Рендал набросился на нее сразу, как только они переступили порог предназначенной ей хижины. И наткнулся на взгляд полный ненависти. Казалось, она готова впиться в него зубами. Это, впрочем, остановило его ненадолго, и он сделал то, чего так ждал. Особого удовольствия это ему не доставило. Милдена была безучастна. В тот же день Рендал обнаружил, что новая женно почему-то не хочет говорить.

Восемь лет ни вождь, ни другие его жены, ни рабы не слышали от Милдены ни одного слова. Если ей что-то было нужно, она старалась это делать сама. Для нее не существовало никого вокруг, и она почти не выходила из своей хижины. Когда приходил Рендал, раздевалась, ложилась на спину и, стиснув губы, смотрела в дыру дымохода на потолке.

Рендал, обпившись пива, избивал ее. Не сразу. Поначалу он еще надеялся, что она родит ребенка и это поможет ей оттаять. Но год шел за годом, а Милдена не беременела. И тогда вождь напивался, шел к ней в хижину, кричал, требовал произнести хоть слово, потом бил, насиловал и засыпал.