– Ладно. Раз уж вы такой героический. Что все-таки несколько подозрительно, – усмехнувшись, махнула рукой Елизавета.

– Ничего подозрительного: чистой воды эгоизм. – И, дождавшись произведенного эффекта, Павел добавил: – Просто мнительность – как бы чего не вышло. Не хочу себе карму портить.

Они прошли тропой, известной лишь Елизавете, между двумя соседними участками, миновали ржавую водонапорную башню и уперлись в забор.

– Я первая перелезу, а вы мне рюкзак бросите, – перебираясь через решетку забора, распорядилась Лиза.

– Калитки здесь нет? – не понял Павел.

– Откуда калитка? – хихикнула Елизавета.

– Так путь сюда протоптан и с этой, и с той стороны! Отчетливая тропа и там, и там, – никак не мог взять в толк местные порядки Калугин.

– Все верно: тропа есть, а калитки нет, – подтвердила женщина, спускаясь на землю уже по ту сторону забора. – Бросайте рюкзак!

Павел перебросил ее нехитрое имущество и начал карабкаться сам.

– Давно, наверное, по заборам не лазили?! – весело поинтересовалась Елизавета.

– Трезвым – лет двадцать пять, – спрыгнув на землю, признался Калугин. – Хотя я люблю горы. Песчаник. Мы с женой каждое лето ездим в Испанию, город Кальпе, Коста-Бланка. Там есть гора…

– Ифач, – за него продолжила Елизавета и, поймав удивленный взгляд спутника, пояснила: – Мы тоже с семьей в Кальпе два раза ездили. Но, правда, я одна на Ифач поднималась. Николай, мой муж, любит море, это его стихия. Он даже спать на воде умеет.

– Кошек на вершине видели? – помолчав, спросил Павел.

– Мало того – одна из них сейчас здесь дачу стережет, – деловито сообщила Лиза и спросила с плохо скрываемым любопытством: – А вы с женой поднимались?

– С женой. Но она всегда очень боялась, – ответил он.

– Волевая женщина, – похвалила Елизавета. – Точнее, верная.

– Ольга у меня боевая машина номер три, – улыбнулся Павел. – По большому счету, благодаря ей я всегда имел возможность заниматься тем, чем мне нравится. Все остальное она взяла на себя.

– Почему – три? – уточнила спутница.

– Что – три? – потерялся Калугин.

– Ну вы сказали: боевая машина.

– Понял. Потому что боевой машиной номер два всегда был я сам. Предстоит еще, правда, понять, каких боев.

– Жизнь как долгая битва, с непредсказуемым исходом… – задумчиво протянула Лиза.

– Вроде того, – улыбнулся ей Павел.

– Ну а кто номер один-то?

– А номер один, уважаемая Елизавета, – это для меня недостижимый идеал.

– Смешно, – улыбнулась и женщина. – Получается у нас, номер два вы мой. Успеваю. Это тропинка через лес к платформе ведет.

Спутники зашагали по тропинке в гущу леса.

– Не опасно здесь женщинам в одиночестве бродить? – на ходу спросил Калугин. – Вдруг маньяк какой?!

– Маньяки сюда боятся лезть. Зачем такой риск! – пожала плечами Елизавета. – Здесь дикие дачники живут. Сами кого хочешь, если понадобится, сманьячат.

– Будете смеяться, но я впереди уже чье-то мертвое тело вижу, – показал рукой Павел.

Елизавета обогнала спутника, первой подошла к лежащему человеку и потрогала ему лоб.

– Оно не мертвое, оно пьяное! – будто бы разочарованно констатировала она. – Но и оставлять его тоже нельзя. Конец осени. Сто процентов замерзнет.

– Что же нам делать? – нахмурился Калугин. – Обратно к дачам тащить?

– Ближе к колхозному коровнику, – догадалась Елизавета. – Сдадим сторожу, если, конечно, это не сам сторож, чему тоже не удивлюсь.

– Часто у вас так? – спросил Павел.

– Я же уже говорила, – горько усмехнулась Елизавета. – Здесь нет времени, здесь всё всегда!

– Очень философски звучит! – похвалил Павел.

Неожиданно пьяное тело пошевелилось и пролепетало:

– Я, Андрей Васильевич Мокрецов, акт приемки не подписывал! – После чего вновь обмякло.