Что-то я начинаю накручивать, – самокритично продолжила рассуждать Эля. – Господин Оккам со своей бритвой предъявил бы мне».

Но, с другой стороны, не слишком ли много косвенных совпадений?

«Так, что тут у меня ещё есть?» Эля стала переворачивать листки задом наперёд. Чего у неё в блокноте только не было! Кроме неровных, кривых отдельных деловых записей, чаще всего в сокращённом виде (например: «Коля Мих. Ст. две, а бульдоз. четыре!!!» или «обязат. проверить борцов за независ. на пунктуацию»), многочисленные абстрактные линии, геометрические фигуры, стилизованные отдельно стоящие буквы, изображения то ли кошек, то ли хорьков, слон на пол-листа, внутри которого милое женское личико. Короче говоря, полнейшая абракадабра. Некоторые рисунки и записи выполнены простым карандашом, другие авторучкой, причём местами заштрихованы (или зачёркнуты) с сильным нажимом, вот-вот прорвётся страница.

– Неплохая галерея для пациентки психбольницы, – усмехнувшись, тихо проговорила самой себе Элис.

Она захлопнула блокнот, отложила на тумбочку. Вроде бы как начинала накатывать дрёма, всё же накопившаяся усталость давала о себе знать. Эля откинулась на подушку, попялилась немного в белёный потолок и, не глядя, нащупав шишечку выключателя на шнуре лампы, перевела её в режим «офф». Комната немедленно погрузилась в вязкую, масляную темноту.

Элис полежала какое-то время с открытыми глазами, ожидая, пока зрачки хоть немного адаптируются к темноте. А потом расслабленно смежила веки.

– Рексик, Рексик, говорил же я тебе, глупое ты животное, безмозглое, – услышала она внезапно прямо, казалось бы, над своим ухом. Голос был какой-то писклявый, словно детский.

Она чуть не подпрыгнула на кровати, резко села, отбросив одеяло, и с сумасшедше забившимся сердцем стала слепо осматриваться в кромешной темноте. Потом на грани потери сознания принялась нащупывать выключатель ночника, но рука никак его не находила, будто бы он вообще «сбежал» с провода. Собираясь уже завопить во весь голос, Эля нащупала-таки шишечку, щёлкнула ею, и комнатку залил липкий жёлтый свет. Разумеется, никого поблизости не было. В такой крохотной комнате второму человеку где-то спрятаться было бы просто нереально. Если только залезть под кровать?

Элис, чувствуя, как сердце вот-вот вырвется из её грудной клетки и улетит в небеса, перегнулась вниз, но под ложем не оказалось ничего, кроме слежавшейся пыли у дальних плинтусов.

– Ё-ма-ё, – сказала она вслух, обратно разгибаясь на кровати.

Первым её порывом было позвать Макара, но, сообразив, как это будет выглядеть в середине ночи, она от идеи почти сразу же отказалась.

«Может, я уже уснула? – предположила она несмело. – И это просто приснилось?» Однако в её душе оставались сильные сомнения в таком объяснении. Голос был настолько осязаемым и реальным, что… что…

Элис просидела ещё минуты три, крутя в стороны головой, но ничего вокруг не происходило. Тогда она выключила свет, но осталась в той же сидячей позе, продолжая вслушиваться в призрачную тишину. В доме не раздавалось ни единого звука, кроме тиканья ходиков. И тут внимание Эли привлекло некое внешнее движение. Краем глаза она заметила что-то такое. Сердце немедленно принялось вновь колотиться в форсированном режиме, но Эля быстро поняла, что движение происходит не в комнате.

В своём ночном халате (выданном ей Кларисой) она белёсым привидением подкралась к окну и рассмотрела причину новой тревоги.

Во внутреннем дворе, куда выходило окно гостевой комнатки, кто-то копошился у дальней точки забора. Сам двор освещался довольно скудно, но пара фонарей всё же горела, отбрасывая от предметов продолговатые тени.