– Если хотите, могу помочь, – предложила Екатерина Максимовна.

– У вас будет другая задача, – сказала Стерхова. – Найдите в архиве дело о гибели актрисы Тепляковой. Оно было возбуждено в конце восемьдесят восьмого или в начале восемьдесят девятого.

– Сейчас же этим займусь. – Зварцева встала и направилась к двери. – На все про все уйдет пара дней.

– Хотелось бы поскорее. – Проводив взглядом лейтенанта, Анна перевела глаза на Семенова и не смогла не заметить: – Милая женщина.

– Ничего особенного, – буркнул тот и взялся за документы.

Они работали молча, каждый был занят своими папками. Самым неприятным в этом деле оказались фотографии обнаруженных трупов. Те, которые были здесь, остались неопознанными, и это неудивительно: опознать тело, которое пролежало в воде несколько дней, практически невозможно. Были и другие причины сложности опознания, о которых нормальному человеку знать не захочется.

Время от времени Стерхова вставала, шагала по кабинету, подходила к окну и, размявшись, снова принималась за работу.

Семенов трудился, не прерываясь, методично перелистывал страницу за страницей и что-то записывал в блокнот. Временами он возвращался к просмотренным документам и все начинал сначала.

Шел методичный, целенаправленный поиск, который мог не дать результатов. Однако неудачи в работе следователя были обычным делом и означали лишь то, что следует искать в другом направлении.

К семи часам вечера у Семенова было отобрано три папки, у Стерховой – две. Усевшись за одним столом и всесторонне обсудив все, что имелось, они исключили из рассмотрения два дела по неопознанным трупам. Таким образом в арсенале следователей осталось три пропавшие девушки с разбросом по датам в полтора года.

– Леонтьева Мария двадцати лет, студентка пединститута. Рост сто шестьдесят пять сантиметров, худощавого телосложения. Волосы темно-русые, глаза серо-голубые. Ушла из дома в шесть часов вечера третьего октября восемьдесят седьмого года и пропала. Особые приметы – шрам на лбу, рассекающий левую бровь. – Стерхова потянулась за лупой и вгляделась в фотографию, подшитую к делу. – Да, отчетливо виден шрам и рассеченная бровь. А здесь… – Она переместила лупу на фотографию, найденную в подкладке пальто. – Здесь ничего не вижу. Бровь ровная, нигде не прерывается, шрама нет.

– Могли зарисовать. – Семенов придвинул фотографию к себе. Как истинный педант, он имел свою лупу. – Меня в этой Леонтьевой не устраивает рост в сто шестьдесят пять сантиметров. Это средний женский рост, и даже с учетом худощавого телосложения девушку трудно назвать миниатюрной.

– Согласна. – Анна придвинула к себе вторую папку. – Июль тысяча девятьсот восемьдесят восьмого. Загоруйко Жанна, двадцати четырех лет, работница химзавода. Рост сто пятьдесят девять сантиметров, среднего телосложения. Волосы каштановые, глаза светло-карие. Ушла из заводского общежития в половине седьмого вечера и больше не возвращалась.

– Эта чуть ближе, рост подходящий. – Семенов развернул к себе дело и вгляделся в фотографию пропавшей девушки. – Нос непохож, широкая переносица. У нашей нос намного изящнее. Тип лица другой. Хотя, конечно, все зависит от ракурса съемки. Но здесь он другой.

– И все же будем рассматривать обеих, – сказала Стерхова. – По крайней мере нужно отыскать родственников или знакомых, провести опознание по нашей фотографии.

– Давайте рассмотрим третью, – предложил Семенов.

– Ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят восьмого. Юрьева Марина семнадцати лет, школьница, ученица десятого класса. Рост сто пятьдесят четыре сантиметра… – Стерхова переглянулась с коллегой. – Телосложение худощавое. Волосы русые, глаза голубые. Не вернулась из школы после занятий в драматическом кружке.