–Я Эрик, Эрик Такса. Может быть, вы согласились бы встретиться со мной как-нибудь. Попить кофе. Прогуляться. Возможно…

Девушка улыбнулась шире и быстро закивала, соглашаясь. Продолжая сжимать пять минут в его ладони, она медленно подняла руку и коснулась пальцами его щеки. Эрик замер. Он несмело положил руку на пояс ее платья. Она подняла лицо к нему и Эрик поцеловал ее. А потом пять минут кончились, и им не нужно больше было сжимать часы в ладонях.

К Эрику вернулась способность улыбаться, а девушка заливалась на его плече счастливым смехом, когда он подхватил ее и закружил над мокрой мостовой. Случайным взглядом он увидел свое отражение в витрине. Пора забыть о полусотне лет с хвостиком. Ему снова тридцать и ни минутой больше.

Открывал глаза Эмрис со стоном. Рука непроизвольно поползла к горлу, нащупала бархотку, повозилась и сорвала. Длинные пепельные волосы разметались по лицу, он отодвинул их ладонью. Походя отметил французский маникюр на пальцах, блестящий, но практически бесцветный. Хотелось пить и на воздух.

Он поднялся, держась за голову обеими руками. Голова не болела. Пошёл в кухню и напился прямо из-под крана. Там же умылся. Открыл окно и встал перед ним, глядя на начало утренней жизни на улицах. Потом сообразил, что недурно бы одеться хоть во что-нибудь, и пошёл в спальню.

На постели лежал крупный складный парень и спал мертвецки – бесшумно и беспробудно. Какого черта, спросил себя Эмрис, какого проклятого черта он обнаруживает утром в квартире незнакомого мужчину? Откуда он взялся, было в целом понятно, но… Какого черта?! Скандал не улучшил бы ситуации, Эмрис задумчиво постоял над ним, потом нехотя признал, что юноша красив и выглядит прилично. Что не являлось оправданием, разумеется.

Эмрис натянул джинсы, закатал рукава белой рубашки, прикрыл дверь и пошёл варить кофе. Варил долго, полусонно мотая головой, разгоняя светлые прямые волосы, пока не додумался связать их ремешком в хвост, плотный и упругий, как у пони. Пока завязывал, кофе сбежал из джезвы. Эмрис зажёг другую конфорку, переставил джезву и начал заново. Достал масло и хлеб, положил противозаконный нож, опустил в чашку золотую ложечку. На этом сервировку посчитал законченной.

От запаха пригоревшего кофе спящий проснулся. Появился в кухне голый, русый, растерянный. На шее золотая цепочка. Эмрис повернулся от плиты с джезвой в руке. Он был ниже парня почти на голову и значительно тоньше в кости.

–Кофе будешь? – буднично спросил, – Садись.

Парень молча исчез в спальне. Пока он, судя по всему, одевался, Эмрис снял с пальца одно кольцо, надел другое, вынул из одного уха серьгу. Поставил вторую чашку и сахарницу. Парень вернулся одетый в джинсы и рубашку. Эмрис разлил кофе на две чашки.

–Меня Эмрис зовут.

–Хенрик, – назвался парень.

Пили кофе с бутербродом. Эмрис молчал, размышляя. Ему хотелось наброситься на незваного гостя, но Эмрис хорошо понимал, что набрасываться надо на Эрику. Парень тут ничего не решает, это Эрика притащила его домой и оставила. Но так нельзя делать, это запрещено. Что могло случиться плохого, что Эрика пренебрегла запретом?

Парень молчал от неловкости. Потом решился спросить:

–Эрика ушла?

–Да, – коротко сказал Эмрис.

–Не попрощалась… – констатировал парень.

–Она, бывает, и приходит, не здороваясь.

Парень промолчал снова, хотя было видно, что его это не радует.

–Она ничего не передала?

Хенрик смотрел выжидающе, но Эмрис, подумав, не стал его обманывать. Какое ему дело до этого парня и его чувств?

–Нет.

Парень, кажется, расстроился. Поджал губы, опустил голову.