Треке-таке-теке! – спорили между собой кастаньеты, влюблённые и вечно разлучённые мачо и эмбра21.

Тако-таконео! – отстукивали каблуки туфель.

Солео22 неожиданно прервалось. Провал в бездну тишины… И переход-начало в фанданго.

– Странно, – подумалось мне.

– Фуего сальвахе23! – Проорал один со сцены на всё кольмао24.

– Буенооо! Бенга я25! – Начиналось халео26.

Кариньо запела. Её канте-айре27, заворожив меня однажды, околдовывало меня и теперь. Мне хотелось ворваться в этот момент на сцену и, встав лицом к лицу с ней, взметнуть над ней руки-крылья, взрывая суэльо28 ударами ног.

Но я предпочёл растворить внезапно охватившую меня страсть в терпком альмерийском вине, багровевшем в прозрачном бокале. Мне удалось укротить порыв. Но укротить желание видеть танцующую Кариньо, я не мог. Она всё больше притягивала мой взор. Её дуэнде29 владело мной. Мои руки сами отправляли ей вдохновенные питос30, выражавшие мою уверенность… – только в чём она была, я не знал, как и не знал я, чем закончится этот танец. Неизвестность, таинственность мистического действа, каким было её фламенко, изливавшего душевную страсть его исполнявших, томило меня не меньше моих новых чувств к Кариньо…

Как-то по телевидению показывали передачу о Каталонии. Журналист упомянул о гордости каталонцев, их взаимоотношениях с испанцами. Вспомнился случай: поднимались с коллегой (с Кавказа) в лифте отеля Бенидорма (в народе мини Нью-Йорк, расположился между Валенсеий и Барселоной), где я отдыхал после спортивных трудов в Мадриде. На одном из этажей в лифт зашли двое молодых людей лет тридцати. Они поздоровались по-испански, а здороваться даже с незнакомыми людьми, как впрочем и прощаться, в Европе принято в отличии от России. С нетерпением ожидая своего выхода, они о чём-то заговорщически перешёптывались. Когда лифт остановился, оба в один голос бросили нам: «Adeu!» (Adios по-каталонски) и с торжествующим смехом выскочили из лифта. Что это было? – сначала не поняли мы. Затем догадались, что они таким образом «умыли» нас – «испанцев». Знали бы они, что мы из России.

Противостояние между Барселоной и Мадридом носит, вероятно, непримиримый характер. Причем, Мадрид это не только столица и коммунидад, Мадрид в неразрывной связи со своей культовой футбольной командой «Реал» – это и Андалусия, и Кастилья де Леон, и Кантабрия, и многие другие регионы Испании. И футбол это лакмусовая бумажка здесь.

Как-то раз, когда я ещё не переехал в Мадрид и находился в Андалусии, мои знакомые испанцы, собиравшиеся смотреть главную футбольную дуэль года, в ожидании этого сумасшедшего для них события (а я с футболом на тот момент уже почти завязал), спросили меня:

– Ты за кого, за Реал или Барселону? – причем звучало это так, как будто любой, кто находился на испанской земле, обязан был определиться с выбором в ту или другую сторону.

Лукаво поглядывая на меня, с азартным видом они ожидали от меня ответа.

– За Валенсию! – парировал я и рассмеялся.

«Вот умыл!» – и без очков читалось в их глазах.

Я объяснил, почему я назвал Валенсию; ведь я там жил и приехал оттуда, а это был, о, какой веский аргумент.

Посмеявшись, мы разошлись. Я пошел смотреть бокс. Бокс вместо корриды, ежедневно транслируемой по ТВ. Уже позже, живя в Мадриде, я познакомился с одним известным российским футболистом, на тот момент являвшимся тренером молодёжки «Реала». Но на футбол, на Сантьяго Бернабеу я так и не поехал, хотя много раз проезжал мимо знаменитого стадиона. Мне вполне хватало моих тренировок по боксу, а также занятий по футболу с детской командой, которую я с удовольствием тренировал некоторое время по просьбе друзей.