Вера… Вера… Вера… Боже, как это было давно. И Кит. Болтливый Кит. Душа нараспашку. И ни одного слова – про Веру. Видимо, он слишком уважал моего отца. И слишком любил меня. А, может быть, что-то гораздо большее удержало его заговорить про Веру. Видимо, я об этом уже никогда не узнаю. Боже, как это было давно. Наш маленький дворик, утопающий в тополях. Зеленые цветы на балконе. Мой красавец и умница отец, вертлявый хохотун Кит. Я, флегматичный до смеха. И Вера. Вера… Боже, как это было давно…

Я выключил свет. И лег спать. И неожиданно для себя мгновенно уснул. Хотя вот уже сколько пет мучился бессонницей. Единственной своей болезнью…

Утром я сидел за столом в углу, как всегда. И ждал кофе. И передо мной лежали бумага и ручка.

– Здравствуйте, – официантка поставила чашечку передо мной. И как всегда, робко улыбнулась. – Вы сегодня будете писать?

Я пробурчал что-то невнятное в ответ. И со страхом подумал, что она сейчас спросит: «А о чем?»

– А о чем, если не секрет? – спросила она, чуть покраснев.

– Секрет, милая девушка. Все, что еще непридуманно, всегда секрет, – изрек я на всякий случай для истории.

– А-а-а, – протянула она понимающе. И все так же продолжала стоять, уставившись во все свои красивые глаза на меня. Явно, она что-то хотела еще спросить.

– Вы что-то хотите спросить?

Официантка замялась.

– А та… женщина… Ну, вчера, помните? В узком коротком платье… Она ваша жена?

Я замахал руками.

– Ну разве я похож на женатого человека? Это моя муза, милая девушка.

– Ну и муза у вас, – она обиженно покачала головой. – У нас, между прочим, довольно приличное кафе. С такими музами можно встречаться и в другом месте.

– Я непременно воспользуюсь вашим советом, милая, – и я уткнулся носом в чистый лист бумаги. Чтобы не наговорить грубостей. И не заметил, как она ушла. И уже ничего не замечал. И моя рука, мимо моей воли вывела в центре белого листа два слова:

Вера… Вера… Вера… Боже, как это было давно. Наш маленький дворик, утопающий в тополях. Мой умница и красавец отец. Вертлявый хохотун Кит. Я, флегматичный до смеха. И Вера. Вера… Боже, как это было давно…

Отец привел ее в наш дом, когда мне только стукнуло шестнадцать. И я закончил девятый класс.

– Знакомься, Костя. Это Вера, – и отец за руку подвел ее ко мне.

По возрасту она мало отличалась от меня. И я позднее узнал, что ей уже 23 года. И очень удивился.

– Это Вера, – повторил отец. И виновато улыбнулся.

А я, заглядевшись на ее стройные ноги, не мог сообразить в каком качестве она вошла в наш дом.

Отец откашлялся в кулак.

– Она будет у нас жить.

Я поднял на него удивленный взгляд, наконец-то сообразив, что он сказал.

– Она что – беспризорница? – спросил я.

И Вера расхохоталась. И смешно сморщила свой острый носик.

– Какой большой у тебя лоб, – восхитилась Вера. И легонько прикоснулась кончиком пальца к моему лбу.

Я резко отпрянул.

– Какой милый у тебя мальчик, – Вера назвала моего отца на «ты». И меня это неприятно удивило. – И лоб у него большой. Как тебя зовут, мальчик? – и ей при этих словах оставалось вытащить конфетку.

– Лоб, – представился я. И поклонился до земли.

Вера прыснула.

– Лоб, – передразнила она меня. – Очень подходит. – Лоб маленький, – и она бесцеремонно тыкнула в меня пальцем. И тут же повернулась к отцу. – А ты – Лобов-большой. Когда Лоб вырастет, его тоже станут называть по фамилии. Он вырастет и станет Лобовым, а не Лбом.

Она несла такую чушь. Что я не выдержал и незаметно замахал руками возле ушей, глядя на отца. Отец ответил мне укоризненным взглядом.

– Боже! – Вера всплеснула маленькими ручками. – И так живут ученые! – и она жестом указала на нашу комнату.