Чуть поодаль кавалерист армии Ее Величества заключил в объятия совсем молоденькую девушку в яркой белой блузе и венком из цветов на голове. А сразу за ними друг друга ласкали две монахини-францисканки. Они похотливо хихикали, поочередно просовывая друг другу руки под рясы. Сразу за ними с озадаченными лицами стояли два азиата в строгих черных костюмах. Они поочередно сверлили взглядом то монахинь, то целующуюся пару – гейшу и ее потрепанного кавалера.

Она остановилась, открыла глаза и оттолкнула от себя незнакомца, словно сделав отжимание от пола. А когда руки полностью выпрямились, в одной из них – в правой – оказался Смит-и-Вессон. Вне всякого сомнения, оружие появилось из его пиджака. Но откуда оно там взялось? Странно, но ему было абсолютно все равно. Всеобщее чувство радости и беззаботности покорило его, введя в своеобразный транс, подавило все желания и знания кроме одного – сейчас он хочет быть здесь. И этот миг должен длиться вечно.

Он пожал плечами и глупо улыбнулся. Лицо гейши также расплылось в улыбке. Она захохотала. На секунду она вспомнила, что оружие пугает ее. Вселяет первобытный страх, от которого трясутся ноги и холодеют внутренности. Такое чувство она испытывала прежде. Но вообще-то… Вообще-то ей все равно. Кто он и зачем ему пистолет – это ее совершенно не касалось. Девушка вернула револьвер с сандаловой ручкой на место, и они вновь соединились в поцелуе.

Их прервали рывком. Резким и грубым.

– Вот ты где! Хосе, мой мальчик, – выкрикнул незнакомец.

– Что? – возмутился он.

– Простите мадам-сан. Придется у вас его забрать.

Незнакомец потащил его сквозь толпу, обхватив широкой рукой шею, будто при спасении утопающего. Выкрашенное белилами лицо гейши стало похоже на лицо ребенка, у которого забрали любимую игрушку. Оно помрачнело. От прежнего веселья не осталось и следа. Гейша продолжала смотреть им в след, пока мужчины не скрылись из виду.

…и никто никого не любил.

Толпа почти добралась до моста, когда мужчины пересекли квартал и расположились в первом попавшемся кафе – баре «Ксанаду». Маленькое заведение ютилось в крошечном подвальном помещении. Внутри было вполне прилично. Деревянная обивка стен, свежее зеленое сукно на единственном бильярдном столе, за которым никого не было, и несколько дорогих светильников над стойкой.

– Ну, ты даешь, не успел приехать, а уже клеишь девочек, – сказал незнакомец. – У тебя имя есть?

По телевизору в баре показывали прямую трансляцию с репетиции парада. Мимо камеры прошла грустная гейша, которую подхватила компания итальянских гангстеров с розами в петлице и в маленьких шляпах. Один из них что-то шепнул ей на ухо, и девушка снова залилась радостным смехом.

– Видимо, нет. Ты не переживай. Такое тут с каждым. Я тебя буду звать Бенджи. Как в фильме про собаку. Смотрел?

Где-то внутри Бенджи зародилась ярость. Он схватил незнакомца за грудки:

– Какого черта тебе надо?

– Остынь, парень. Остынь. Сейчас это пройдет.

Бенджи действительно почувствовал, как злость пропадала. Головокружение после карусели из огней и лиц парада тоже ослабло.

– Что со мной? – он взялся за голову.

– Что со мной? Где я? Как меня зовут? Эти вопросы вполне характерны для твоего нынешнего состояния.

– Нынешнего состояния?

– Ну, да. Меня зовут Панчо Домингез, – незнакомец протянул руку. Бенджи пожал ее. – А вон то, – Панчо показал на карнавал, – называется верная смерть. Хочешь сразу сдохнуть? Давай. Вперед. Но лично я советую тебе еще помучиться.

– Смерть, – повторил Бенджи.

– Точно. Верная смерть. Там добывают Надежду, друг мой. Не советую соваться. Моментальная зависимость, а потом смерть от истощения. Бедные ублюдки летят на маскарад, как мотыльки на пламя, даже не понимая, чем это кончается. Попадают прямо с корабля на бал. Как ты. Но таким, как ты, – Панчо хлопнул его по груди, – там нечего делать.