4.

К думам о катере я вернулся утром. Из-за успокоительных у меня что-то случилось со зрением, поэтому я не мог читать. По телику утром ничего интересного не показывали. Потому я вернулся в столовую после завтрака, когда убрали со столов. Я подсел к куропаточному окну. На березе сидела всего одна птица. На меня она не смотрела. Было видно без термометра, что на улице мороз под тридцать.

Мой катер не будет слишком большим. Но и на утлой лодчонке я в плавание не пойду. Я знаю, что такое весла, – в детстве я плавал на шедевре советской промышленности – полутораметровой алюминиевой «раскладушке», лягушачьего зеленого цвета. Весла – это нагрузка. Пусть на веслах ходят всякие спортсмены и прочие Конюховы. Потому катер будет с мотором.

Конечно, я буду ловить щук на спиннинг. В Оби попадаются такие трофейные экспонаты, что одному человеку нипочем не съесть за один раз. Но провизию нужно будет взять все равно. Это будут разномастные консервы: каша, тушенка, всякие завтраки туриста. Крупы тоже нужны. И, наверное, овощи – морковка там, картошка. Опять же, уху варить. Надо рассчитывать на месяц.

Конечно, надо взять спиртного. Я не алкаш какой-нибудь. Мне приходилось несколько раз напиваться. Иногда я даже не помнил вчерашнего вечера. Но я не алкаш. Я просто люблю выпить. Спиртное помогает расслабиться. Оно благотворно влияет на нервы. Впрочем, мне оно не слишком помогло: из-за нервов и общей усталости я оказался здесь. Среди наркоманов, психов и настоящих алкашей. Лилия, кстати, была наркоманкой. На сгибах ее рук виднелись следы. Тетя Валя была алкоголичкой. Она потом сама так сказала. Я жалел их – эти люди потеряли контроль. Они напивались до беспамятства, кололи свои вены ядом, сходили с ума, когда было нечего выпить или употребить другим способом. У меня же было все под контролем. Я умел вовремя остановиться. И если я слишком напивался, так, чтобы ничего не помнить назавтра, значит, я просто так сам хотел. Когда не хотел – не напивался. Бывало, вообще не пил неделями.

Спиртное я на борт возьму. Хорошо, если это будет ром. Это романтично, это по-пиратски, по-морскому. Пожалуй, бутылочку ямайского нектара я прихвачу, хоть он и слишком дорогой. Конечно, возьму водки и коньяка. Месяц плавания без нормального мужского запаса спиртного немыслим. Воды надо взять еще. Литров сто. Соков и колы – делать коктейли. Я люблю коктейли. И, в конце концов, со мной отправится спутница. Может быть, она будет похожа на Лилию. Она тоже захочет коктейль на закате, когда мы пришвартуемся к лесистому берегу и будем смотреть, как умирает день.

Тут я понял, что хочу коктейль. Коренастый стакан с толстым донышком. Треть рома, треть колы, лед. Стакан запотел. На нем образуются крупные капли и скатываются по стенкам. Пузырьки газировки пляшут на поверхности. Я почти услышал их шепот. Если взять в руку, то пальцы ощутят холодную влагу. Она приятная.

Я сглотнул. Сейчас мне было нельзя. Те медикаменты, которые я принимал, в сочетании с алкоголем превращаются в яд. Можно даже умереть. Впрочем, я не алкаш. Я легко потерплю до выписки.

***

Солнце взошло раньше, чем в родном Новосибе, – перемещение на восток располагает к таким подвижкам. Прежде разведки местности нужно было проверить, как стим пережил транспортировку. Вроде бы крепкий механизм, однако случиться могло всякое.

Андрей отвязал и стащил с машины тент. Стим, как всегда, был красив. Гонщики очень любят свои болиды – почти как детей. Многие дают им имена, считают, что у них есть характер, а то и, чем не шутит черт, душа.

У этого стима души не было точно. Однако собирал его Андрей своими руками, знал, что называется, до последнего винтика.