Ее считали красивой, а меня считали изящной. Пилар увлекалась многими вещами и часто бросала их, а я поднаторела в учебе и стала инженером. Зато Пилар сыграла в одном эпизоде теленовеллы и познакомилась с продюсером, которому она приглянулась. Но из-за скверного характера ей и не удалось построить карьеру в индустрии, потому она и перебивалась с кастинга на кастинг, перемежая эти неустанные поиски флиртом с красивыми парнями. Они ее любили, а у меня был всего один кавалер, и тот занудный.

– Мне это знакомо, – проговорила Мария Ньевес, пожав плечами.

– Хайме? – ввернула в разговор мать Анхелика.

– Да, он самый, но продолжайте о Пилар, пожалуйста, – попросила Ману, буквально сложив руки.

– Да что там сказать! Говорить я могла бы вечность. Пилар забеременела, и была рада тому, что наконец-то не останется одна, об аборте она думать не хотела, все-таки она уже тогда верила, что было очень странно при ее положении. Потом случилось как-то, что на съемочной площадке теленовеллы, куда ее наконец-то взяли, на нее обрушилась декорация. В общем, врачи сказали, что она больше не сможет иметь детей.

– И ее как подменили? – спросила Нуну.

– Именно, Пилар после этого не была похожа на себя. Все чаще и чаще она заказывала мессы по какому-то Альфредо – это был ее ребенок, он был мальчиком, пусть его и не крестили, но она называла его этим именем. Мне казалось, что ей должен встретиться кто-то достойный ее, чтобы она не плакала от одиночества в подушку. И она увидела его. Мигель был на несколько лет ее старше, он был вообще вдовец, возраста даже ее отца, но весьма представительный и хорошо сохранившийся. Пилар не пришлось долго уговаривать: она пошла с Мигелем на свидание. Они смотрели старое кино, и Мигель смеялся в самых неподходящих местах, а потом в каком-то фешенебельном ресторане задумал станцевать с ней под Ричи Валенса. Она мне потом рассказывала, что «слегка раздосадована» – это не то слово. Но делать нечего, Пилар напрягал шум и гам и хотелось своей семьи. И она приняла предложение Мигеля стать его женой. До свадьбы оставалась буквально неделя, и вся семья Пилар буквально с ног сбилась. Было куплено красивейшее свадебное платье нежного розового оттенка, под стать самому главному цветку, нашей милой, несравненной и ангельской Пилар. И тут неожиданно раздается звонок среди ночи: Хуан, тот самый наркоман, разбился в автомобильной аварии, пьяным попав под колеса машины. И этот Хуан – только не смейтесь – был первой любовью нашей невесты. Он когда-то был художником, и даже неплохим, но я никогда не думала, что из-за какого-то несчастного алкоголика, которого девочка тринадцати лет полюбила только из-за того, что не видела в жизни никого лучше, она сможет так переживать. Свадьбу отменили, но временно, потому что день похорон и начала новой жизни должен был совпасть. Пилар предпочла пойти в черном, а не в розовом. Мигель понял, что она этим хотела сказать, и позднее ретировался. Когда его бывшая невеста стала послушницей, мы узнали, что он умер от инфаркта.

«Вот видишь, я тесно связана с ней, со смертью, темной Девой, а не светлой», – часто говаривала она, поглаживая статуэтку, которую ты видела на моем столе, Ману.

– Почему она все-таки решила стать монахиней? – произнесла, ошеломленно моргая, Мария Ньевес, начавшая уже привыкать к воздуху подземелья.

– Потому что не хотела быть одинокой? – спросила риторически мать Анхелика. – Потому и стала, когда узнала, что при монастыре есть школа для детей и хор.

– А как же Мигель? – произнесла Нуну, капризно растягивая слова.