И вот сейчас она лежит в этом рукотворном произведении искусства, в не огранёнными краями, подчеркивающими естественную красоту и форму мерцающего кристалла. Мягкая пена скрывает ее тело почти до подбородка, теплая вода успокаивает и расслабляет ноющие мышцы, в воздухе витают пьянящие ароматы тропического леса и спелых фруктов. Такой релакс и нега, что лень даже пошевелиться.

Легкая блаженная эйфория испаряется ровно в тот момент, когда Кая замечает сидящего на краю ванной Бута, сосредоточенно наблюдающего за ней привычно нечитаемым взглядом. Сдержанная улыбка, строгий костюм, рубашка, застегнутая до самого горла, идеально лежащие волосы. В нем ничего не изменилось, все тот же циничный самоуверенный засранец с завышенным самомнением, кучей секретов и таинственных планов. На бесстрастно-красивом лице ни тени усталости, ни проблеска живых эмоций, ни одного намека на ту дикую вакханалию, которой они предавались в спальне несколько часов подряд. Словно ничего и не было. Может, так и лучше? Вычеркнуть, забыть и выживать дальше…

– Не удалось мне тебя удивить? – она все-таки рискует задать провокационный вопрос, чувствуя себя в это минуту особенно уязвимой. Еще час назад была желанна и интересна, а сейчас уже нет. Обидно, но не смертельно.

– Ты так опешила от свалившегося на тебя счастья, что не успела как следует продумать свою удивительную концепцию. Мы спишем это на эффект неожиданности, – ухмыляется батлер, выдав на удивление длинную речь.

– Мог бы соврать, – обиженно сопит Кая, переводя взгляд на торчащие из пены коленки. Синие, блядь.

– Это не я, – продолжает веселится Бут.

– Я помню, что не ты, – еще больше помрачнев, она погружает колени под воду. – Но сценарий твой.

– Вылезай, пчелка, у нас на повестке план ликвидации твоего бывшего, – Бут резко встает и протягивает ей полотенце.

– Никакой он не бывший, – фыркает Кая, поднимаясь из душистой пены и быстро прикрывается предложенным полотенцем.

– Тебе видней, – не спорит батлер, кивая на стопку одежды, аккуратно сложенную на одном из шкафчиков. – Как будешь готова, выходи. Мы с ждем тебя в гостиной.

– Кто это «мы»? – вскинув голову, она подозрительно прищуривает глаза.

– Эйнар обслужил твоих новых подружек и готов обсудить с нами план, – сообщает Бут и развернувшись уверенной походкой драпает к двери.

– Сволочь, – не удержавшись, шипит Кая.

– Такова природа трутней, пчелка. Они существуют в Улье именно для этого. Жрать, спать, трахаться и умирать на стримах, – не оглядываясь, невозмутимо парирует мерзавец.

– А я не его имела в виду.

– Вот и отлично. Раз у голубков претензий друг к другу нет, договориться будет гораздо проще, – удовлетворенно заявляет батлер и скрывается за дверью.

Насчет «проще» и «договориться» он, конечно, очень сильно погорячился. Хотя бы потому, что разговаривать с выжатым, как лимон, измученным или скорее затраханным Эйнаром говорить ей совершенно не хочется, как и смотреть в его сторону. И даже то, что она сама отнюдь не в шашки играла в компании батлера, ситуацию ничуть не спасает.

Во-первых, эти двое сговорились за ее спиной, спровоцировали на драку. Это из-за них она схлопотала по лицу и получила с ноги по коленям, а во-вторых, когда результат оказался далеким от ожидаемого, неугомонные стратеги решили выдумать новый рискованный план, грубо говоря поставив ее перед фактом обязательного участия. Мин-Эмин безусловно мразь, но умирать из-за его дохлой тушки она не готова.

Однако каким-то немыслимым образом им удается ее втянуть в смертельно опасную аферу. Возможно, причина кроется в таланте батлера убеждать, филигранно расставлять акценты, четко и уверенно излагать мельчайшие детали, при этом ловко обходя подводные камни. А, возможно, Кая просто отчаянно жаждет свести личные счеты с моральным уродом, виновным в гибели матери и похищения ее самой. Но, может быть, есть и третья причина… Глупая до абсурдности. Кае хочется «удивить» Бута, доказать, что она тоже чего-то стоит, поразить его своим умением играть в команде и побеждать, а не только ловить удары и зализывать раны.