— Пустые слова, Кая, — отвечает он, одурманивая ее сознание вкрадчивыми бархатистыми нотками. — Иллюзии опасны тем, что мы не всегда осознаем, что они есть. Все чего-то ждут. Одни спасения, другие защиты, третьи — банально хотят забыться.

— И что в этом плохого?

— Ничего, — невесомо скользнув пальцами вдоль ее позвоночника отзывается Бут. — Кроме риска поставить себя в еще более уязвимое положение.

— Ты же ставишь себя в уязвимое положение, сношаясь с пчелиной маткой, — с горечью парирует Кая.

— Ты думаешь, я могу ей отказать?

— Не похоже, что тебе хочется ей отказывать.

— Мы не будем говорить об Улье, Кая, — металлическим тоном отрезает батлер. — Не пытайся вычислить мои слабые места. Не выйдет.

— Это нечестно. Ты о моих знаешь, — недовольно сопит пчелка, заворочавшись у него под боком.

— Не обо всех, — спокойно отзывается Бут. — Расскажи мне то, чего я еще не знаю, и я отвечу на любой твой вопрос, — внезапно предлагает он. Отказываться глупо. Такой возможности может больше не представиться.

— Хорошо, но тогда мне придется нарушить твой запрет, — согласившись, предупреждает Кая.

— Если это снова про Троя…

— Нет, — поспешно перебивает она. — Про Мина. Помнишь, я спрашивала, когда смогу с ним поговорить лично?

— Да, — после непродолжительной паузы кивает Бут, пальцы на ее спине напряжённо застывают.

— Я надеюсь выяснить у него кое-что, — признается Кая.

— А вот теперь мне интересно. Говорит, — дает добро батлер.

— Мой отец упоминал, что Мин, то есть Янг оказал ему некую услугу в прошлом. Будь это что-то незначительное, папа вообще бы не завёл разговор о замужестве с, по сути, незнакомым мне человеком.

— Какой дурак откажется от брака дочери с миллиардером с обширными связями? — скептически комментирует Бут.

— Папа не был в восторге от предложения Янга, — упрямо поджав губы, поясняет Кая. — Он был напуган, обескуражен и зол.

— Или удивлен? — подхватывает батлер.

— Нет, он сказал, что Янг может принять отказ, как личное оскорбление, — отстранившись, Кая заглядывает в бесстрастно лицо батлера.

— И оказался прав.

— Я не верю, что настолько задела его чувства, — скептически морщится пчелка. — Ты бы смог пять лет лелеять в душе обиду за оскорбленное самолюбие?

— Я — нет, но речь не обо мне, — резонно замечает Бут. — Какие у тебя предположения?

— Я думаю, что первый удар он нанес раньше, — делится своими предположениями Кая. — Ты сказал, что корпорация не имеет отношения к гибели моей матери и не заинтересована в моем отце. Так?

— Так, — немного подумав, кивает батлер.

— Значит, заказчиком убийства мог быть господин Мин, — выдает Кая свою главную мысль. Слегка нахмурившись, Бут задумчиво потирает гладковыбритый подбородок. — Машина взорвалась через три месяца после тех событий. И в ней должна была сгореть я, а не мама. Поэтому отец спрятал меня. Он знал, кто стоит за заказным убийством. Мы его обыграли, Бут. Этого Янг и не может мне простить. Он промахнулся, не довел дело до конца. Теперь, понимаешь, куда я клоню?

— Нет, не понимаю, — пожав плечами, серьезным тоном отвечает батлер. — Если у тебя все сходится, то причем тут давний должок отца?

— Это я и хочу выяснить, — насупившись, отвечает Кая. — Помнишь, ты сказал, что корпорации не удалось найти фотографии моей матери?

— Да, — настороженно отвечает Бут.

— Мне кажется… Я думаю… — сбивчиво бормочет Кая, нервно кусая губы.

— Быстрее, ты тратишь мое время, — нетерпеливо торопит батлер.

— Я уверена, что оказанная услуга как-то связана с маминым прошлым.

— А конкретнее?

— Виктор Гейден не был моим биологическим отцом, — выдыхает пчелка. — Они с мамой поженились, когда мне было пять лет, и я ничего не помню из той жизни, что была до того, как они сошлись. Папа обожал маму, боготворил ее, и ко мне относился, как к родной дочери и любил не меньше, чем Антона. У мамы были шрамы, незаметные тонкие линии на лице. Такие остаются после пластических операций. Но даже изменив внешность, она продолжала прятаться. Головные уборы, темные очки, бронированные кортежи, никаких фото даже для семейного архива… — сделав паузу, Кая пару секунд изучает невозмутимую физиономию батлера на соседней подушке. Ноль эмоций. Она перед ним душу вывернула, а он даже бровью не ведет. Непробиваемый, толстокожий мудак. — Мне необходимо узнать, чего или кого мама так сильно боялась и связано ли это с тем, что я оказалась здесь.