Нащупав то, что искала, несколько раз щелкаю клавишами. Технологически «Полигон» значительно отстает от «Улья», хотя построен был значительно позже. Но, возможно, так и задумано. Полевые условия и всё такое.

– Напрасно стараешься. Света до утра не будет. Вырубили на время учений, – лениво потягиваясь, сообщает Эй.

Даже в темноте замечаю на его поясе кобуру с пистолетом. Блядь, а так можно? Может, и мне пушку выдадут, а то как‑то несправедливо. Мало того, что я тут в меньшинстве, так еще и безоружная. Как прикажете мне честь свою девичью защищать? Точнее, то, что от нее осталось…

– Не кисни, ангелок. Зато фейерверков насмотримся. Ночка горячая будет, – двусмысленно заявляет Эй. Щелкнуть бы ему по носу за это, да, боюсь, отдача замучает.

Черт, в темноте, значит, придется до утра сидеть. Еще и в компании отъявленного лгуна и провокатора. Что ж, может, это и к лучшему. У меня к нему масса вопросов накопилась. Три недели старательно копила, сортировала, по полочкам раскладывала. Версий насочиняла уйму. Одна бредовее другой. Эй вроде в приподнятом настроении. Расслабленный, спокойный, руки не распускает. Хоть и дерзит, но явно рад меня видеть. Надеюсь, он тоже не против откровенного конструктивного диалога.

– Объяснишься? – Собравшись с силами, плюхаюсь в кресло, неподалеку с диваном. Рядом с ним опасно пока. Доверие он мое знатно подорвал, хотя, если честно, его никогда и не было. Ни к нему, ни к Дэрилу. Оба хороши, но второй все‑таки лучше.

Эйнар наклоняется вперед, облокачиваясь на мускулистые бедра, обтянутые черными джинсами. Шумно вдыхает и зарывается пальцами в растрепанные волосы. Замечаю, как сильно напрягаются плечи под темным свитером.

– Ладно, давай поговорим. Давно пора, – наконец произносит он. Достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, закуривает. Вспыхнувший огонек высвечивает из темноты его лицо. Гладковыбритое, мужественное, сосредоточенное. – У тебя выпить ничего нет? – Затягиваясь дымом, смотрит мне в глаза. Я не вижу, просто чувствую.

– Для смелости? – беззлобно ухмыляюсь.

– Нет, пересушило просто.

– Сок могу принести. Прости, но крепче ничего нет.

– Тогда сиди, – угрюмо останавливает он, когда я пытаюсь подорваться на кухню. – Одинцов, сука, принципиальный. Сухой закон, бля.

– Ты солдатского сленга успел нахвататься, – замечаю я. – Раньше не матерился столько.

– Нервы, детка, – хмуро отзывается Эй. Замолкает ненадолго. – Извини, что я вел себя как последний мудила. Дорвался до алкоголя, и понесло. В юности так же было. Наркота, бухло, азартные игры, гонки, бои без правил, стычки с полицией. Лез в любой кипиш. Не постоянно, но крыло периодически. – Он ударяется в ненужные мне воспоминания, но я терпеливо молчу. – Адреналина, может, не хватало, или ярость внутри пытался заглушить. Сам не знаю. Жизнь бездумно просирал, надеялся кому‑то что‑то доказать. Дебил.

– Кому? – осторожно спрашиваю я.

– Я уже говорил, что нам с тобой обоим с отцами не повезло. Но мне больше. Я‑то своего знал как облупленного. Это ты до восемнадцати лет жила в счастливом неведении.

Я не спорю, согласно киваю. Правда, в счастливом. Тогда, дура, не понимала, а сейчас всё бы отдала, чтобы назад вернуться. К счастливому неведению.

– В общем, добился я своего. Довел до ручки, когда в очередной раз обдолбался до отключки в каком‑то притоне. Это отец мне путевку в «Улей» организовал, – выдает Эй. – Отправил на исправительные работы, – мрачно добавляет он, а я едва не роняю челюсть от изумления. Хотя чему тут удивляться, учитывая, что учудил мой биологический папаша. – Так что, малыш, у моей феноменальной живучести есть логическое объяснение. Гарантий, конечно, никаких не давали, и мне нехило доставалось на стримах. Вся шкура в шрамах, пару раз думал, что всё. Отступился от меня, решил окончательно угробить, но, как видишь, живой я. Нужен ему еще. Планы у него на меня. – Снова раздается щелчок зажигалки, короткая вспышка пламени, и я вижу устремленный на меня тяжелый взгляд. Синие глаза потемнели до черноты, челюсти сжаты до скрипа. Неправильно это всё. То, что с нами случилось. Никто такого наказания не заслуживает.