Однако Саши не было. Дверь открыла ее соседка. Он почти не удивился: с его-то везением.

– Я ей передам, не волнуйся, – сказала соседка, беря мороженое. – Поставлю пока в холодильник. Ей будет приятно.

Костя кивнул на прощание и вышел в коридор.

Возникло нестерпимое желание кому-нибудь съездить по фейсу, хотя тот кто-нибудь ни в чем и не виноват. Злость давила веревкой, удавкой сжимая горло. Чтобы не задохнуться, Костя трижды вмазал кулаком по стене, обуздывая злость. Хорошо, что руки были в перчатках, не раскровянил костяшек. А чего он ждал? Чего навыдумывал? Кто он Саше такой? Они виделись всего два раза, и то, как обычные знакомые, даже не близкие. Станет она сидеть и высматривать его, как же: где же это Костя подевался? Чего это он топчется в коридоре, как маленький, и никак не решится зайти?… Все очевидно: пока Костя болтался, как тот дундук, под дверью, его и опередили. В дальнейшем будет наука.

Он не знал, почему относился к Саше иначе, чем к остальным, с которыми очень быстро находил взаимопонимание и чувствовал себя раскрепощенно. С ними, другими, было легко и просто, и Костя не загонялся, если девушка нравилась, брал ее и все. Обе стороны, как говорят, оставались довольными. Тут же немел, «заикался и бледнел», словно в той песне про капитана. А впрочем, все они одинаковые. Гуляет где-то сейчас Саша со своим парнем и знать-не знает… Да и почему она должна знать что-то такое о Косте или догадываться? Она никому ничего не должна.

Не могла же Саша в самом деле читать чужие мысли, причем на расстоянии, и таким образом узнать, что по ней сохнет какой-то там Константин Островский. Не могла. И это факт.

Понурив голову, Костя поплелся на свой седьмой этаж.

Соседушки-первокурсники где-то разбрелись по своим девчонкам или по сферам интересов. Они в последнее время редко ночевали дома, если домом можно назвать общагу. Тем лучше, спокойнее и тише будет.

Костя разделся, включил телевизор и растянулся на полуторной кровати, принадлежавшей ему, как старшему. Двухэтажные нары из сеток портили вид, но Костя привык за пять лет не обращать на них внимания.

Шел какой-то фильм, такой интересный, что он начал похрапывать. Даже свет выключил, чтобы уже уснуть, если что, и не вставать. А потом в дверь постучали (блочная никогда не закрывалась, так что стучали в его комнату), и так настойчиво, не останавливаясь, что Костя аж подпрыгнул спросонья. Включил свет, глянул на часы. Почти полночь без пятнадцати минут. Кого это принесло так поздно?… Соседи бы не стучали, у каждого есть ключ…

Он открыл дверь. На пороге стояла… Саша. Пустой «бокал» из-под мороженого держала в руке. И радостно улыбалась своей невероятной улыбкой.

– Спишь? – не спрашивая разрешения, прошла в комнату, плюхнулась на кровать.

Костя остался стоять на пороге, лицом к девушке. Он смотрел на нее и, что скрывать, раздевал глазами. Она, видимо, почувствовав, покраснела и плотнее прижала к горлу ворот красного махерового свитера. Ответить он не успел. Саша его опередила.

– А я вот, – сказала, – пришла похвастаться, что съела твое мороженое, очень вкусное, кстати. – Голос ее был звонкий и чистый, как родник. – И лично поблагодарить тебя за такой неожиданный сюрприз. Давно меня никто так не впечатлял.

– Не за что, – наконец выговорил Костя. Он не мог поверить, что Саша у него, что она сидит на его кровати и разговаривает с ним.

– И ты садись, – пригласила она сесть рядом, – будь как дома. А то мне неудобно смотреть на тебя снизу вверх. Всегда голову задирать, знаешь, как неудобно! Ты же высокий, а я маленькая, поэтому давай уменьшай себя скорей.