- Да не хотела я причинить им вреда! Я не могу контролировать эту гребаную магию! - в сердцах сказала я. - Оно само, что я могу сделать с тем, что эти долбаные молнии стали пробиваться даже через защитные перчатки?! Ничего я не могу сделать сама!

Если бы в помещении было хоть что-то бьющееся, я бы обязательно пошвыряла эту вещь в стену. Но из доступных для швыряния вещей здесь была только злополучная подушка. Ее-то я и швырнула снова в дверь, и подушка вновь тяжело упала на пол с глухим звуком.

- Я знаю, - мягко произнес Заэль.

- Что ты знаешь? Да что ты знаешь? - огрызнулась я. - У меня приступы стали накатывать уже почти каждый день, папа. Каждый день! Знаешь, как это больно? - я чуть не плакала от злости и бессилия. - Знаешь, как это невыносимо больно, когда тебя изнутри разрушает собственная магия, которая отчаянно рвется наружу, и бесполезно ее сдерживать? Знаешь, как это страшно - чувствовать эту боль постоянно и знать, что жить осталось недолго?

- Догадываюсь, - грустно улыбнулся Заэль. - У меня тоже была непростая жизнь, Лора, мне пришлось пройти через множество сложностей и через разную боль. Пытали меня когда-то много и весьма изощренно, поверь. Когда однажды я был в плену у одной сбрендившей волшебницы, я испытал на себе такой спектр боли, какой многим даже в страшном сне приснится не может. Я не знаю на себе точно такой же боли, какую постоянно испытываешь ты, но, поверь мне, о боли я могу рассказать очень многое.

Я тяжело вздохнула, понурив голову. Да, пожалуй, папа действительно мог как никто другой понять, что мне приходилось проживать во время магических приступов.

- Что мне делать, пап? Я торчу в этой гребаной камере, как распоследняя преступница, - вздохнула я, закусив нижнюю губу. - А я не преступница, папа!

- Я-то знаю. Но ты являешься таковой в глазах других волшебников, - вздохнул Заэль. - От твоих действий пострадало несколько человек, основное руководство Генерального Штаба не питает к тебе теплых эмоций и весьма активно настраивает против тебя всех инквизиторов. Ты очень рьяно пыталась обороняться от инквизиторов в последний раз, и ты каждый раз пытаешься сбежать из камеры, после того как тебе помогают лекари...

- И буду пытаться сбегать дальше! - твердо сказала я, гневно сверкнув глазами. - Мне нужно попасть к Калипсо. Я чувствую, что нужна ему! И я не оставлю попыток побега, чего бы мне это ни стоило.

Заэль смерил меня каким-то особенно глубоким взглядом.

- Ты действительно любишь его? - тихо спросил он.

- Больше всего на свете, - ответила я без промедлений. - Можешь сколько угодно пытаться промывать мне мозги на эту тему, но любить Калипсо я не перестану.

- Зачем мне промывать тебе мозги на эту тему? - Заэль удивленно вскинул брови. - Кто я такой, чтобы судить твой выбор и вообще как-то лезть в твою личную жизнь?

- Ну, многие другие осуждают и лезут, - горько усмехнулась я, вспоминая так взбесившие меня сегодня слова Ламарка про то, что «ты достойна лучшего».

- Ну, это точно не про меня, - хмыкнул Заэль.

Он помолчал какое-то время, потом продолжил с кривой усмешкой:

- Когда-то нам с твоей мамой здорово досталось. Все и всё было против нас... Ангел и высший демон - немыслимый тандем! Наши отношения были под строгим запретом... Под самым жестким табу, какое только можно себе представить в волшебном мире. Нас упорно пытались уничтожить, причем как с демонической стороны, так и со стороны поднебесных воинов. А я... ничего не мог с собой поделать. Я просто хотел любить Эльзу, без всяких там ярлыков, без всяких ограничений... И я предпринимал самые отчаянные шаги во имя нашего совместного счастья. Просто хотел любить...