Стены дворца опять содрогнулись от мощного раската грома. В этот момент Коннор снова поймал ее взгляд. Защищаясь, Мейри по привычке бросилась в нападение.

– А скажите, капитан Грант, вы всегда появляетесь в блеске молний и грохоте грома?

Он поклонился на английский манер, что еще сильнее уязвило Мейри.

– Только когда моего появления ждете вы.

Мейри невольно вспомнила о кинжале, привязанном к бедру, но с сожалением поняла, что не может убить его прямо на глазах у матери. С натянутой улыбкой она обратилась к Клер:

– Мне надо найти Колина.

– Прошу прощения, мисс Макгрегор, – произнес рядом с Мейри знакомый голос с безупречным английским выговором. Да, вечер преподносил все новые неприятные сюрпризы. Мейри одарила любезной улыбкой Генри де Вера, сына графа Оксфорда. Тот поклонился обеим дамам. Мейри познакомилась с ним сразу, как только ее родственники прибыли в Уайтхолл. Молодой человек до тонкостей знал все, что происходит во дворце, и потому Мейри проводила в его обществе немало времени. Появись в Уайтхолле кто-нибудь из пресвитериан, Генри сразу бы проведал об этом. Однако в последнее время Мейри стало казаться, что они слишком часто бывают вместе. Юноша следовал за ней, как щенок за хозяйкой, и у нее почти не было возможности тайком навещать гостевые апартаменты, собирая сведения, ценные для отряда горной милиции.

– Я надеялся переговорить с вами до того, как уберут со стола, и пригласить вас на первый танец.

– Ну разумеется, лорд Оксфорд. – Мейри тотчас сообразила, как с его помощью отделаться от своих собеседников, и взяла юношу под руку. – Но помните: я знаю только один придворный танец – тот самый, которому вы меня научили.

– Тогда позвольте научить вас еще дюжине! – Лорд Оксфорд поднял взгляд на Коннора и дерзко положил ладонь на кисть Мейри. – Разумеется, если вы уже не дали обещание кому-нибудь другому.

Коннор ответил ему натянутой улыбкой и отступил с их пути.

– Сегодня она в вашем распоряжении.

Мейри хотелось как следует дать ему по щеке, а потом и себе. Почему его равнодушное разрешение отозвалось такой болью в груди? Она прекрасно знает, что он ее больше не любит. Черт возьми, ни один мужчина не способен помнить возлюбленную целых семь лет! Но неужели он действительно стал таким черствым?

– Если бы и дала… – Внутри у Мейри все кипело, но она заставила себя говорить самым сладким тоном, на какой только была способна. – …если бы и дала, капитан Грант лучше других смог бы понять меня, нарушь я свое обещание.

Ей хотелось убедиться, что укол достиг цели, хотелось причинить ему боль, отомстить за все слезы, выплаканные из-за него в подушку, но Коннор ответил ей светской улыбкой, словно был знаком со всеми уловками смертных и они его забавляли.

– О, я не только понял бы вас, – проговорил он, – но и стал бы ожидать подобного.

Дюжина проклятий готова была сорваться с ее языка, но Мейри сдержалась и позволила лорду Оксфорду ее увести. Она не станет выказывать никакого интереса к Коннору, сделает вид, что его нет в зале, – отличный прием против тех, кого Мейри ненавидит. А Коннора она, без сомнения, ненавидит.

Коннор смотрел вслед Мейри, удалявшейся в сопровождении разряженного кавалера, и едва сдерживал ругательства, готовые сорваться с языка. Хотелось дать ей пинка под зад, чтобы улетела подальше! Если она собирается бранить его еще пятьдесят лет, Бог ей в помощь! А если хочет танцевать со всеми придворными щеголями без разбору, пусть пляшет! Он потратил достаточно лет, увиваясь вокруг нее, теперь она больше ему не принадлежит, так что пусть делает все, что хочет.