Иррандо сглотнул. Единственное дерево во всей Дриэрре росло в их саду, но не плодоносило со смерти мамы. Ни разу! А привезли саженцы аж из Парфении, когда было перемирие, еще до его рождения. Так что этого вкусного запаха он уже лет десять не вдыхал.

– Где ты их нашла? – пробормотал он, замирая от воспоминаний детства и от ощущения, будто мама где-то рядом. Вот-вот спустится с лестницы и скажет что-нибудь доброе…

– На дереве. – Аня ткнула концом щетки в сторону сада. – Во-он там. Далеко отсюда. Я на нем ночевала, боялась возвращаться. Вдруг этот мерзкий Иррандо Бельмонте Лонтриэр меня тут дожидается… Жених, блин. Убила бы! Но сейчас не об этом. Заснула я кое-как на ветке, а на рассвете, представь, кто-то меня хвать за плечо. Я как заору! Он как заорет!

– Кто?

– Думаю, садовый вор. А так на вид шибздик какой-то лопоухий и пучеглазый. Меньше меня ростом. Ну, в общем, он с дерева как полетел! И убежал сразу. Даже полный мешок этой вкуснятины оставил…

– Парфенеец, значит, – сообразил Иррандо. – Опять повадились. Испепелю.

– Да ладно. Там много этих фруктов! У нас за кражу в мелких размерах никто не пепелит, по статье сто пятьдесят восемь УК РФ только штраф полагается. Да и видел бы ты этого шибздика, мелкий, жалкий, три волосенки торчат. – Аня улыбнулась и убрала со лба выбившуюся из закрученных в пучок волос прядь, даже не представляя, как мило и соблазнительно выглядит в своем неприлично облегающем наряде в свете утренних лучей. – В общем, как папа говорит, баклан совсем.

– Почему баклан? – изумился дракон.

– Ну, это на воровском жаргоне неопытный вор.

– Так вот почему ты все время говоришь, как разбойница, – осуждающе протянул Иррандо. – Не пристало деве так выражаться, тем более… – «Такой красивой» он не договорил, потому что внезапно почувствовал смущение. Оно было глупым донельзя, и потому дракон нахмурился. Буркнул: – Не пристало, и все. Даже если у тебя отец из воровского клана.

– Слушай, я и не пристаю, давай не будем ссориться, – сказала Аня. – А отец у меня полицейский. Полковник. Он воров как раз ловит, понял? И даже не думай ничего плохого про папу моего говорить! Он у меня знаешь какой? Сильный, добрый, справедливый и взяток не берет. Вот.

– За взятки голову усекают. У нас никто не берет, – важно заявил дракон.

– А он не потому. Все берут, а он нет, – гордо ответила Аня. – Потому что честный. И у вас взяток не берут, зато людей похищают. Меня, например!

– Угу.

Перестав ее слушать, Иррандо прошел в гостиную и аккуратно взял губами с блюда моргуаву. Зажмурился от прохладного удовольствия. И еще одну съел, и еще. Хорошо! Ради такого он был готов простить даже вчерашнее нападение. Частично… Когда дракон обернулся на Аню, она стояла все так же в проходе и задумчиво наматывала на палец прядь.

– А чего я такого разбойничьего говорю? – неожиданно тихо спросила она.

Иррандо важно уселся на ложе со спинкой и сказал:

– Всякие йуху, майгад и много чего такого, чего не подобает юной деве произносить. Ясное дело, что слова ругательные.

Аня рассмеялась:

– Так это не разбойничье. Это молодежное! У нас все так говорят, кто моего возраста. – Она хитро прищурилась. – А тебе самому сколько лет? Кажется, что не старик, хотя я, знаешь ли, навскидку по-драконьи не понимаю.

– Я молод, но опытен, – с апломбом заявил Иррандо. – В моем возрасте не каждый получает золотой талисман за боевые заслуги.

– И скромность вперед тебя родилась, – хмыкнула Аня. – Так, а лет-то тебе сколько? Мне девятнадцать.

– Не может быть! – с удивлением воззрился на нее дракон. – Ты не похожа на маленькую девочку! Не обманывай меня, ты вполне половозрелая дева, готовая к заму…