Однако в душе поселилась неловкость. Откуда Аня могла про это знать? Она вроде как… тоже пострадавшая… из-за Ока. И мира его совсем не знает… Как-то он совсем этого факта не учел.

Вздохнув, Иррандо поплелся за ней – а то вдруг еще упадет где-нибудь… Она ведь такая хрупкая по сравнению с ним, с драконом.

Иррандо нашел ее в холле. Она лежала на накрытой простыней тахте и неотрывно смотрела на какой-то маленький блестящий прямоугольник. Непривычно было, что Аня не вопила, не прыгала, не свистела и… молчала. Впервые за день!

«Что-то не так, – засосало под ложечкой у дракона. – Еще уморить ее не хватало!» Что он тогда скажет Оку? И шансов даже мизерных не останется. Хотя их и сейчас не очень-то…

Иррандо почти подкрался к ней и присел на ковер, прилично занесенный прошлогодними листьями.

Аня так и не подняла глаз от прямоугольника. Иррандо извиняться не привык и потому совершенно не знал, что сказать. Пауза была неловкой и какой-то неестественной. Слова застряли в его пасти большим неудобным комом. Дракон поскреб когтем плиту, якобы оттирая пятно.

Прямоугольник жалобно пискнул, и Аня грустно вздохнула:

– Скоро разрядится. Четыре процента всего. И ничего у меня от дома не останется. Своего. Родного.

– Ты про эту штуку? – осторожно спросил дракон. – Да тут вроде серебра всего ничего. Переживать не стоит, я и побольше слиток могу достать.

Она посмотрела на него не сердито, а разочарованно, как на полного кретина, и снова вздохнула:

– При чем тут серебро? Это айфон, правда, четверка, но зато мой! Мой, понимаешь? Тут все: фотки, девчонки, книжки любимые накачанные, музыка. Что я без музыки буду делать, а?

– Ну, у нас тоже есть музыканты, – пробормотал дракон. – Лучшие, конечно, в королевском замке, откуда ты сбежала. Но можно на ярмарку в Госпен слетать. Там тоже весело играют…

– Ничего ты не понимаешь, – поджала губы Аня и села. Ее чуть качнуло, она потерла виски пальцами. – Блин, голова как котел. Потом скажешь, на что еще у тебя аллергия, чтобы у меня мозги ненароком не выдуло. И так мало осталось.

– На котят, – ляпнул дракон и внезапно для себя смутился.

Аня поперхнулась воздухом и зажала себе рот, пытаясь задержать смех. Иррандо почувствовал себя неудачником и добавил на всякий случай:

– Только на саблезубых.

– Угу, – кивнула Аня и снова схватилась за голову. Помолчала немного и сказала как ни в чем не бывало, очень серьезно: – Учту. Папа мне вот тоже домой котов таскать не разрешал. И тут облом. Думала, хоть в параллельном мире обзаведусь котовником: и розовых заведу, и полосатых, и в крапинку… Саблезубых, конечно.

Иррандо уставился на нее недоумевающе:

– А разве такие бывают?

– Ну, если у вас слоники летают разноцветные и вода летит вверх, почему бы и нет?

Дракон таращил на нее глаза. Она махнула рукой:

– Да не парься, шутка. Привыкай к розыгрышам. Вот голова у меня болит по-настоящему. И айфон умирает тоже по-настоящему. Остальное фигня.

– Эта серебряная штука… а-фон… живая? – поразился Иррандо. – Она умирает? У нас лекарь есть. Всего в километре лету отсюда. И какие-то травы в подвале… наверняка.

Аня улыбнулась, но совсем невесело и опять сказала непонятное:

– Рукалицо, да… – подняла на дракона глаза, словно ему сочувствовала, а не он ей. – Ладно, пока четыре процента есть, покажу тебе хоть, что такое НАСТОЯЩАЯ музыка, а не гусляры всякие и трубадуры на ваших ярмарках.

Аня достала из ушей какие-то крошечные белые затычки на ниточках, взглянула скептически на перепончатые уши дракона и скривилась:

– Наушники не подойдут, а динамики тут так себе. Стакан есть? Такой, чтоб сверху айфон можно было положить?