Пора бы уже остановиться, не то дыра будет насквозь.

Небо, расчерченное на квадраты бронзовыми оконными рамами, было грязно-серое, как сточная вода. Куда подевался сияющий полдень? Еще пара часов, и на улицах зажгутся фонари – огненная линия протянется от Гросвенор-стрит до самого Гайд-парка, освещая дорогу домой для всех, кроме таких, как он – ночных хищников, у которых протяженность дня не измеряется рассветами и закатами, зависит не от движения солнца, а исключительно от начала и окончания биржевых торгов.

Неожиданно до Скотта дошло, что настала тишина. Он вскинул взгляд – Верити умолкла на полуслове и смотрела на него как-то странно.

– Что? – спросил он.

– Вчерашний стартап. Мне нужно знать, желаете ли вы, чтобы я продолжила собирать информацию и связалась с их руководством.

Скотт попытался вспомнить вчерашний день, но не преуспел.

– У вас все в порядке? – На кукольном личике Верити отразилось беспокойство.

– В полном. – Он слабо улыбнулся. – Просто небольшие домашние неурядицы. Ничего серьезного. Да, назначь мне встречу. Что-то еще?

Верити снова покосилась на него и вернулась к экрану ноутбука. Отговорка, похоже, не убедила помощницу, но у нее хватило деликатности, чтобы отстать.

Тык, тык, тык.

У лежавшего на столе мобильника засветился экран, демонстрируя Скотту начало нового сообщения. Их, непрочитанных, скопилась уже длинная вереница.

Тык, тык, тык.

Он кивал Верити, не слушая, что та говорит, а сам уносился мыслями все дальше и дальше из офиса. Картинки в голове завихрились птичьей стайкой, слепя красками и вспышками света. Он увидел оранжевое солнце, прячущееся за венчиками пампасной травы. Мокрые отпечатки ног, быстро испаряющиеся на разогретых солнцем плитах.

Затем подушку, пухлую, мягкую. Указующий перст, тонкий, деликатный.

И звезды. Густой покров из звезд, рассыпанных на чистом сине-черном небе.

Скотт с трудом подавил острое желание ударить себя. Зашарил вокруг взглядом, словно искал, за что уцепиться, чтобы обрести опору. Сквозь застекленные стены его кабинета видны были сотрудники – муравьи, переползающие из комнаты в комнату, как в замедленной съемке. Приходили и уходили клиенты. Младший персонал то и дело выныривал в коридоры за вожделенными чашечками с эспрессо. А в приемной вдруг закачался в кадке огромный фикус, потому что за него пыталась пролезть вполне взрослая белокурая девушка.

Скотт пригляделся внимательнее. Померещилось? Нет. Его секретарша действительно решила спрятаться за фикусом. Внезапно из-под конторки выскочил маленький мальчик и радостно запрыгал на месте, нацелив палец на блондинку, которая выбрала не слишком надежное укрытие. Она прижала руку к груди, словно ее пронзила пуля, и повалилась на пол, а мальчишка с ликующим визгом уселся на нее верхом.

Скотт убрал шариковую ручку от своей ладони.

Он зачарованно наблюдал, как девушка барахтается, пытаясь встать на ноги. Вторую атаку она предотвратила фокусом: достала из-за уха малыша конфету, и тот ошеломленно вытаращил глаза. А Скотт впервые за долгое время искренне улыбнулся.

Тут в дверь тихо постучали. Они с Верити одновременно повернули головы – в щель просунулась подобострастная физиономия Дэвида Махони.

– Извините, что прерываю, – сказал он. – Просто хотел сообщить, что дело сделано. Я с ней поговорил.

Скотт моргнул:

– С кем?

– С временной секретаршей из приемной. Я ее уволил. Как… как было условлено… мы обсуждали… – Дэвид покосился на Верити, но та лишь пожала плечами.