Выпущенные в ответ пузырьки говорили о том, что главная забота малыша на данный момент – это бутылочка свежей смеси. Из коляски повеяло чётким свидетельством того, что прошлая порция успешно переварена. Аня вытерла малышу ротик и покатила коляску к дому.

5

– Ну что ж, Егор, ваш уровень знания языка можно смело оценивать на твёрдую, несгибаемую тройку.

– А такие бывают?

– Только что появились. И поскольку наша главная задача – хорошее произношение, то можно подтянуть грамматику до четвёрки, она может быть как твёрдой, так и вялой, по вашему желанию, – Вадим усмехнулся и продолжил. – А после уже вплотную приступим к разговорным упражнениям, калибровке прононса, в зависимости от того в какой штат вы хотите переехать, вокабуляру ну и так далее.

– Думаю, можно остановиться на вялой четвёрке по грамматике. А что касается произношения, тут нужна только пятёрка и только… – Егор огляделся, убедившись, что они всё ещё одни в помещении и недвусмысленным жестом рук изобразил желаемую твёрдость, – Ну, вы меня понимаете.

Егор засмеялся и той же рукой, что секунду назад застыла в фаллическом величии, похлопал Вадима по плечу. Вадим не ожидал, что его невинная шутка, с едва заметным оттенком эректильного эвфемизма, так быстро и с такой с варварской прямотой обрушится на него же. Он не придумал ничего лучше и похлопал в ответ по руке Егора, чувствуя себя полным идиотом. Егор руку убирать не спешил. Вадим коснулся чужой руки больше пяти раз, ощущая нежной кожей своих рук мозолистые костяшки ученика. Рука казалась застывшей глиняной лапой. Хлопки Вадима начали потихоньку перестать в попытку скинуть чертову руку. Егор убрал её, медленно, будто вытер. Смотрел на Вадима он так, будто хотел сказать, что при желании мог бы держать руку на нём столько, сколько захотел. Вадим перевёл взгляд на пустую чашку Егора.

– Ещё чаю?

– Ноу сенкс, май педоугоуг.

– Всего лишь учитель.

– Ну, кто знает, может по жизни тоже что-нибудь от вас подчерпну?

Эта фраза, сказанная нейтрально или хотя бы с другой интонацией, могла быть расценена Вадимом как намёк на уважение. Прочитав он эти слова в переписке, именно так бы её и воспринял. Но будучи озвученной, смысл её представлялся уже не таким однозначным. Из всех интонаций, с которой она могла быть произнесена, Егор выбрал самую несуразную, в результате чего Вадим опять ощутил резкий укол. Полушутливая, с отчётливой ноткой глумежа, вкупе с многозначительным кривлянием, она подразумевала целый букет намёков, но явно не на уважение. Вадиму на секунду захотелось швырнуть кружки в лицо Егору, но мысль о том, что он уже потратил взнос за первый урок, быстро привела его в чувство. Он вспомнил, на что ушли деньги и сразу же почувствовал себя лучше, выдохнул и собрался с мыслями. В конце концов, какое ему дело до манер этого амбала? Да он может вести себя, как хочет: без конца травить мужланские шутки, заявляться на занятия в нижнем белье или даже пьяным, теребить его во всех местах, какие только пожелает, до тех пор, пока амбал оплачивает уроки, Вадим готов спускать тому все превратности его натуры.

– Итого, Егор, на сколько уроков вы рассчитываете?

– Думаю, начнём с двадцати, а там посмотрим. Готов начать с завтрашнего дня.

Вадим едва не подпрыгнул. Он чувствовал себя будто Марио, который нашёл заветный кубик с несметным количество монеток. Вадим положил кружки в раковину и повернулся к Егору:

– Вот это я называю гуд энд сириоз апроуч.

– Тут уже поддержать не смогу. Но для этого я тебя и нанимаю, – Егор встал и направился к двери.

Воображаемые пальцы, что держали натянутую улыбку Вадима за ниточки, резко их отпустили. Он вновь попытался сдержаться и у него почти получилось.