Стараясь скрыть свои чувства, Эмма поднялась к себе в комнату. Было совершенно очевидно: если Мейтленд знал об этом, то, конечно же, знали и другие слуги. А она, Эмма, даже не догадывалась о том, что «Дом Фэрборна» был обязан своим процветанием тем контрабандным товарам, которые ее отец не брезговал приобретать.

Дариус провел пальцем по колонке цифр, потом посмотрел через письменный стол на Обедайю Ригглза. Старик пытался скрыть свое смущение, вызванное тем, что его подвергли допросу, но то, что он все время моргал, выдавало его.

– Мне надо выполнять свои обязанности, лорд Саутуэйт. Если вы будете так любезны, то отпустите меня.

– Не сейчас, Ригглз.

Было неясно, какими представлял Ригглз свои нынешние обязанности. Однако его пришлось силой вытаскивать в контору, и он все время порывался уйти.

– Здесь есть накладные за прошлые годы, в которых не проставлены названия товаров и имена поставщиков, – сказал граф. – Это касалось и счетов, если поставщик желал остаться анонимным и просил об этом?

Обедайя кивнул:

– Да, иногда. Если, конечно, мистер Фэрборн принимал именно такое решение.

– Но ведь мисс Фэрборн сказала, что вы ведете отчетность. Значит, Морис инструктировал вас по поводу того, какие имена следует опустить?

Обедайя сделал движение головой, означавшее, вероятно, утвердительный кивок.

Дариус нашел последнюю выплату ему, сделанную как партнеру. Но его имя тоже не было проставлено. Он узнал, что речь шла о выплате именно ему, только по сумме.

Усевшись на стул, граф внимательно посмотрел на Ригглза. Старик не сумел бы обмануть его, даже если бы этого очень захотел. Возможно, его смущение объяснялось тем, что ему приходилось вести двойную бухгалтерию при составлении счетов.

На бледном лице Ригглза промелькнула улыбка, которая тотчас же истаяла, и во взгляде его снова появилась настороженность.

– Сколько вы предполагаете выручить на следующей распродаже? – спросил граф.

Ригглз вздрогнул и пробормотал:

– На следующей, сэр?..

– Мисс Фэрборн сказала мне, что будет еще один аукцион.

– Она так и сказала?..

– Да, именно так. И картины, развешанные на стенах сегодня, позволяют сделать такое же предположение.

– О, да-да… Конечно же, для вас это очевидно. И думаю… раз уж вы знаете… Мы надеемся выручить много тысяч и позаботиться, чтобы драгоценности остались при нас.

– Драгоценности?

– Драгоценности леди Кассандры Вернхем. Мистер Фэрборн оценил их, точнее – мы с мистером Фэрборном оценили их… Думаю, они одни потянут на две тысячи.

Дариус закрыл бухгалтерскую книгу и встал. Обедайя тотчас вскочил и проговорил:

– Думаю, вы узнали, что хотели узнать, лорд Саутуэйт.

Граф нахмурился и покачал головой:

– Нет, едва ли.

На самом деле Дариус узнал именно то, что опасался узнать. Счета давали довольно расплывчатое представление о размахе деятельности «Дома Фэрборна» и, возможно, неполное. И он предположил, что значительная часть предметов, поступавших на продажу в «Дом Фэрборна», не сопровождалась какой-либо документацией. Следовательно, общая стоимость всех лотов была занижена, и в результате его, Дариуса, собственная доля доходов не была обозначена.

Скорее всего аукционный дом занимался нелегальной деятельностью. И было бы ужасно, если бы оказалось, что пэр Англии, публично заявлявший, что не защищенное береговой охраной побережье оказалось уязвимым во время войны с Францией, на самом деле получал доход от этой уязвимости.

Проклятие, а ведь он делал все возможное! Даже совершил прогулку к утесу, с которого упал Морис Фэрборн и чье падение оказалось фатальным. Этот пустынный отрезок побережья не представлял никакого интереса, если не считать того, что с него открывался исключительный вид на море и прибрежные пески, доступные взору во всех направлениях. С этого места легко было подавать сигнал контрабандистам о том, что «берег чист» и путь свободен.