Судя по его глазам, ему совершенно безразлично, умрёт кто-то в этом столкновении или нет. Любую смерть он воспримет как должное. Я не хотела перестрелки. Не хотела стать поводом пролить кровь. 

Но что ему мешает взять меня силой? Или физическое принуждение не доставит столько удовольствия, как покорная жена врага, готовая раздвинуть ноги в любой момент? Извращенец… 

Однако его шантаж – тоже принуждение. Подавление. С той лишь разницей, что оно не оставит на моём теле следов, а значит, по его мнению, Ратмир будет считать, что его жена захотела этого секса сама.

Вот только Якуб даже не представляет, как сильно просчитался. 

А я не представляю, как выпутаюсь из этого клубка, нити которого уже обмотались вокруг моей шеи.

– Хорошо, – отвечаю. 

– Умница, – поощряет меня, будто я одна из его дрессированных танцовщиц, которых достаточно потрепать по щеке и засунуть в трусы деньги для полного счастья. 

Я не знаю, в этот момент или ещё раньше мне пришла эта жуткая мысль в голову. Но, если появится возможность, я его убью. Это желание вдруг стало таким сильным, что даже приободрило меня. Хотя я всю жизнь полагала, что неспособна обидеть или причинить боль кому-то из плоти и крови. Только вот Якуба я не считала живым существом. Он исчадие ада. 

– Садись в машину, – подталкивает меня в сторону своего автомобиля.

Я сажусь на переднее сиденье и наблюдаю жуткую сцену. 

Якуб присаживается рядом с трупом, хлопает его по карманам, вытаскивая кошелёк и паспорт. Документы, которые позволят установить личность. И засовывает себе в задний карман брюк.

Рядом притормаживает автомобиль. Я не узнаю тех, кто из него выбирается. Но догадываюсь, что это люди Якуба. 

Они помогают забросить тело в багажник. А я почему-то не могу оторвать глаз от этой сцены. Она впечатывается в мой мозг ещё одной раной. 

Один из прибывших пособников Ямадаева отличается от его прочих людей. Одет с иголочки, ведёт себя иначе, явно ощущая себя хозяином положения. Точно как Якуб. И заглядывая в автомобиль, впивается в меня любопытным взглядом. Изучает. Якуб отвлекает его от созерцания незнакомки, пожимает ему руку и обнимает. Нет, это не подчинённый. Они не позволяли себе так откровенно на меня пялиться.

Мой похититель выглядит таким уверенным и спокойным, словно избавляться от трупов для него простая обыденность. Даже странно, что он до сих пор не придушил меня. Ведь мог, и муки совести его бы точно не терзали.

Я смотрю в одну точку, когда Якуб садится за руль. Бросает на меня оценивающий взгляд. Но молчит. Я выгляжу паршиво, а чувствую себя ещё хуже. Никогда моя жизнь ещё не была наполнена таким количеством событий. А ведь я здесь всего пару дней. И это пугает больше всего. 

Сколько ещё пройдёт времени до того, как обнаружат мою пропажу? Что случится, если Якуб поймёт, что я не та, за кого выдаю себя? 

Когда я вновь увидела ненавистные ворота, к горлу подступила тошнота. Что будет дальше? Какие испытания он мне подкинет?

Ожидала, что сейчас он проводит меня в жилище Хаят, а затем прикажет прийти к нему. Чистой. Свежей. Благоухающей. Готовой подчиняться и исполнять приказы. 

Но нет.

Он ведёт меня в свою спальню. Никакой передышки не предполагается.

От страха и неизвестности моё сердце бешено бьётся. Стараюсь сдерживаться, не показывать эмоции, но они прорываются наружу через дрожь, что сотрясает тело. 

– Отмойся, приведи себя в порядок и спускайся к столу, – к моему шоку, заявляет Ямадаев, когда мы оказываемся за дверью. 

Я смотрю на него круглыми глазами. Ничего не соображаю. 

– С каких пор пленницы едят за одним столом с похитителями? – срывается с губ тихий вопрос.