Закрыто. Само собой.

Девушка вскинула руку и вытянула из волос еще одну шпильку.

7 июня, 1913 год, Пьюджетский анил

Эш провел рукой по волосам и удивленно посмотрел на влажные пальцы, с трудом сдерживая хохот.

Это что, пот? И чего он так распереживался? Уж не из-за девчонки ли?

«Нет, это вина», – твердил он себе. Он и впрямь чувствовал себя виноватым, но вовсе не за то, что отказался подвезти незнакомку – такая, как она, и дня не протянет там, куда он держал путь, – нет, ему было совестно, что он запугал ее историями о Квинн Фокс. Эта безжалостная убийца из Черного Цирка, по слухам, питалась человеческим мясом и могла без труда одолеть даже взрослого мужчину. И Эш хорошо понимал, что чем меньше о ней судачат, тем лучше. В его время, например, кругом было только и разговоров что о ней. Рассказывать о ней людям из другой эпохи было совершенно неправильно.

Усилием воли он отогнал мысли о Квинн, и в памяти вновь возникла девушка из леса. Ему вспомнилось, как она, склонив голову, спросила: «А разве вам не бывает одиноко?» – и уши вновь точно огнем обожгло.

– Что за чушь… – прошептал он и мысленно возблагодарил небеса за то, что Зора не застала этого диалога.

Он живо представил, как его верная подруга снисходительным тоном, каким она говорила с ним одним, интересуется: «Неужто ты себе невесту нашел, а?» – а потом шумно изображает звуки поцелуев.

Флиртовать было не в его правилах – возможно, поэтому это у него так плохо получалось. Как это делается, он хорошо знал – недаром ведь он жил с тремя довольно симпатичными ребятами, – но вкус к этому напрочь утратил, как утрачивает вкус к стейку человек, подавившийся куском мяса и едва не задохнувшийся. Как-никак трудно наслаждаться тем, что может тебя убить.

«Черная вода… – пронеслось в голове. – Мертвые деревья…»

Чтобы отвлечься от девчонки, видений и капельки пота, которая сбегала по шее, он перепроверил шкалу мощности. После аварии показатель ЭВ упал до сорока пяти процентов, а это… мягко говоря, совсем не радовало. Убийственной эта миссия, может, и не станет, но покалечится он наверняка.

Он держал путь в 1908 год, чтобы своими глазами понаблюдать, как у ювелирного магазина устанавливают старинные часы. В них ничего особенного не было, но Профессор как-то раз упомянул о них, когда рассказывал о давней традиции установки на людных улицах таких вот часов. А большего Эшу и не требовалось. Он уже почти год искал Профессора повсюду и побывал, наверное, везде, где его можно было бы встретить, и уже начал отчаиваться.

Увы, из-за аварии он промахнулся на несколько лет. Уровень ЭВ был чересчур переменчивым для новой вылазки, и потому оставалось только одно: вернуться в мастерскую и надеяться, что к утру ситуация стабилизируется и он наконец посмотрит на те самые часы у ювелирного магазина.

Правда, тогда он потеряет еще один день из своего и без того стремительно пустеющего арсенала.

Эш напряг плечи, а потом медленно их опустил, представляя, как расслабляется каждая мышца. Кожаная куртка сперва вздыбилась, а потом снова расправилась по фигуре, как влитая. Этому трюку, помогавшему ощутимо сбросить напряжение, он научился в первую же неделю пребывания в летной академии, еще в те времена, когда другие студенты посмеивались над ним за то, что он «ведет себя с самолетом так, точно боится, что тот его укусит». Эш сжал кулаки, а потом по очереди расслабил каждый палец, готовясь к очередному непредсказуемому полету.

– Сегодня ты не умрешь, – сказал он вслух, и эти слова его успокоили, пускай и совсем чуть-чуть. В том, что он знал время и обстоятельства собственной смерти, был всего один плюс: сегодня можно было творить что вздумается, понимая, что уж чем-чем, а смертью это не закончится. Конечно, сомнительное преимущество, но все же лучше, чем ничего.