Руки сводило от желания себя обнять. Тот момент в тренировочном зале хорошо мне запомнился: я ругалась, а внутренности в это время крутило от паники.

– Когда мы расходились по своим комнатам, – продолжил Гриффин, – я улучил момент и, пока хранители не видели, быстро сжал твою руку. Я хотел тебя успокоить.

Это я тоже помнила. И хотя мужчина, которого, как казалось, я потеряла, стоял прямо передо мной, в груди эхом отдавалась горечь утраты.

Только Гриффин мог знать такие вещи. Это действительно был он.

Но было странно слышать, как он говорит о том, что успокаивал меня, голосом, в котором не было ни капли нежности. Парень просто излагал факты.

Меня же переполняло столько чувств, что их могло бы хватить на нас обоих.

Во мне поднялась волна горя и вины, вызывая в уголках глаз жгучие слезы.

– Прости. Я не знала… Я думала, что видела, как ты умер. Если бы мы знали, что ты жив…

– Всё в порядке, – сказал Гриффин как ни в чем не бывало. – Вы никак не могли знать.

Как будто ему было все равно. Как будто он не был оторван от нас на эти четыре года, как я – оторвана от остальных парней.

Я ничего не понимала.

Что они сделали с мальчиком, которого я знала? С мальчиком, которого я любила?

Я усиленно заморгала, пытаясь сдержать слезы, но не могла пошевелить руками, чтобы их вытереть. У меня зародился еще один вопрос:

– Почему ты был на объекте, когда мы… Почему ты помог им нас схватить?

Гриффин опустил голову, как будто пытался показать, что понимает мое смятение, но на самом деле не выказывал никакого сожаления.

– Я видел кое-что из того, что вы делали после того, как сбежали. И чтобы сбежать. Все вы. Стало очевидно, что… Такими, какие есть, вам лучше было там не оставаться. Вы навредили слишком многим людям.

От его последних слов я вздрогнула, как будто он ударил прямо в живот. В этот момент меня словно снова начали душить. Я не могла найти слов.

Мы навредили слишком многим людям?

И все же, пока он это говорил, у меня перед глазами проносились образы.

Искалеченные тела на арене для боев в клетке. Большинство людей, которые там умерли, не причинили мне никакого вреда.

Здания, рушащиеся на гаванскую улицу под натиском силы Джейкоба.

Хрупкое тело фавна Билли, превратившееся в бесформенную груду.

Пострадали те, кто не должен был.

– Мы всего лишь пытались себя защитить, – запротестовала я. – Если бы они просто оставили нас в покое…

Почему-то голос Гриффина по-прежнему звучал спокойно:

– Возможно. Но дело не только в хранителях – за вами охотились и другие. И тогда вы набрасывались на них. Это повторялось бы снова и снова. То, что предлагает Клэнси, куда лучше.

Я снова посмотрела на мужчину, который выглядел как солдат, и он одарил меня еще одной натянутой улыбкой.

Мои пальцы сжались в кулаки.

– Чего именно ты хочешь?

Очевидно, что в конце концов он собирался мне все рассказать, и лучше было покончить с этим как можно скорее, чтобы я могла понять, что нам делать дальше.

Понять, какими способами я могу связаться с другими парнями. Нужно было выяснить, как сбежать из нашей новой тюрьмы.

И если Гриффин считал, что к этому человеку стоит прислушаться, возможно ли, что он был прав?

Но я не знала, насколько могу доверять этой измененной версии моей прошлой любви.

Клэнси сделал шаг ближе и оказался всего в нескольких дюймах от моих скованных ног.

– Рива, я хочу представиться должным образом. Меня зовут Джеймс Клэнси, и я, как и мои родители, являюсь членом Опекунства с момента его основания. Несколько месяцев назад у меня появился шанс взять бразды правления в свои руки и представить лучшее видение будущего для наших тенекровных.