И тут я поняла весь ужас ситуации. Я почти голая, в одном белье, уснула на золе в его комнате. Меня накрыла удушающая волна стыда, хотелось провалиться сквозь землю от ужаса. Что он обо мне подумает? Что со мной будет?

– Я не хотел тебя будить, милая девушка.

Я вскочила на ноги, прижимая его плащ к груди и пытаясь прикрыться. Меня захватила паника, голова была пуста, и я не знала, что сказать. Только смотрела на него широко раскрытыми глазами, взглядом умоляя о пощаде. Мои щеки алели, да и вся я с головы до ног наверняка покраснела от смущения.

– Подойди-ка сюда.

Я как завороженная сделала шаг вперед. Он преодолел оставшееся между нами расстояние, дотронулся до моего подбородка. Повернул лицо в сторону канделябра.

– Я так и знал, – прошептал он. – Хорошенькая. Мы виделись утром, не правда ли? Во время моего позорного бегства от домогательств вдовы М.

– Простите, пожалуйста, – тихо прошептала я в ответ. – Я непростительно заснула во время исполнения обязанностей.

Он улыбнулся уголками губ. Его глаза затуманились.

– У всех нас был тяжелый день, это простительно. Ты красиво выражаешься, милая девушка. Чья будешь?

– Я безродная.

Тут у меня прорезался голос, и я высоко подняла подбородок в знак протеста. Надоели со своим снобизмом.

Но принц оказался доволен ответом. Поднял бровь и снова улыбнулся уголками губ.

– Раз служишь в замке, значит, уже не безродная. Значит, моя, – сказал он удовлетворенно, и от его голоса пробежали мурашки по спине. – Почему у тебя повязки на ладони? Покажи свои руки!

Я покрепче перехватила плащ на груди и протянула ему правую ладонь.

– Обе! – повелительно приказал принц.

Я опустила глаза, еще больше покраснела и отрицательно замотала головой. Сердце как бешеное билось в груди. Если протянуть вперед обе руки, плащ упадет на пол, и я останусь в одном белье из моего мира. Ну уж нет!

– На служанок не посягаю, не бойся.

Я кое-как зажала плащ под мышками, чтобы прикрывал грудь, и протянула ладони вперед, плотно прижав локти к телу.

Принц еле слышно добавил:

– Только если они не против.

Я вся вздрогнула, а принц будто специально провел пальцем по моим пылающим щекам. Затем взял в свои руки мои опухшие ладони, обмотанные грязной ветошью. Осторожно размотал ткань.

Даже в неверном свете пары свечей можно было рассмотреть обломанные ногти, вздувшиеся волдыри и сочащиеся сукровицей царапины.

– Новенькая, – то ли спросил, то ли утвердительно выдохнул принц.

Он наклонился и вытащил из-под кровати резной ларец, окованный металлом. Внутри на подстилке из бархата лежали в ряд бутылочки из темного стекла. Под ними – надписанные бумажные конверты с порошками.

Принц насыпал на мои израненные ладони какой-то порошок. Он пах антисептиком и немного щипал, но я прикусила губу, не издав ни звука. За порошком на кожу капнуло несколько капель масла, сильно пахнущего ментолом и еще чем-то, напоминающим сосновый лес.

Тяжелый балдахин затрепетал от невидимого ветра. Сердце бухнуло в живот, по позвоночнику поднялся холодок. Порошок зашипел, и я почувствовала, будто сотни корешков впиваются в кожу на руках. Не больно, но неотвратимо, как волна цунами. Над ладонями поднялся зеленый дым, завертелся колесом, подвластный пассам рук принца.

Я завороженно наблюдала, как срастаются царапины, как уменьшаются отеки. Ветер выдул из тела усталость и боль из мышц. Я почувствовала себя свежей, словно спала не пару часов, а целую ночь.

А вот под глазами принца залегла тень. Он пошатнулся на мгновение, а потом бережно вернул баночку на место, закрыл ларец и отправил его под кровать.

Вновь взял мои руки в свои. Провел подушечками пальцев, лаская, по только исцеленной и потому особенно чувствительной коже. Ту будто закололо сотнями иголочек, а я утонула в наблюдающих за мной ореховых глазах.