– Расскажите о себе, – попросил Хьюго. – Вы жили в Милане, а я всю жизнь мечтал попасть в этот город.

– Увидеть собор, замок Сфорцеско, – подхватила Мария.

– Нет-нет, – запротестовал Хьюго. – Это, наверно, странно, но меня никогда не интересовал знаменитый собор, хотя свой путь по Милану я мечтал начать именно с этой площади. Но повернуться к собору спиной, пройти по галерее Наполеона, выйти к театру Ла Скала и долго стоять, разглядывая фасад и представляя, как к зданию подъезжают красивые экипажи, из них выходят мужчины во фраках и помогают выйти дамам в вечерних нарядах… И вместе с ними в театр входят Пуччини, Леонкавалло… Верди…

– Вы любите оперу? – спросила Мария и продолжала, не дожидаясь ответа: – А я была в Скала только раз – приезжал Большой театр из России и показывал балет Чайковского.

– Вы любите балет? – спросил Хьюго немного обескураженным тоном, не очень понимая, как можно, живя в Милане…

– Нет, – призналась Мария. – Меня повел приятель, он себе все ладони отбил, а я слушала музыку, закрыв глаза, потому что балерины мне мешали. Музыку очень люблю, но всегда слушаю одна, дома, закрыв глаза… Это болезнь, доктор?

– Что вы, – смутился Хьюго. – Если честно, то сейчас я тоже слушаю музыку именно так. Просто нет другой возможности. А почему вы занялись историей религий?

– А почему вы стали библиотекарем? Вспомните себя, когда вы принимали решение, и все поймете. Это не зависит от конкретной специальности. Просто что-то начинает шевелиться в душе, детские желания соединяются с взрослыми расчетами будущей карьеры.

Официант принес заказ, и разговор на время прервался. Хьюго пожалел, что не заказал вина, он почему-то подумал, что это лишнее, вино можно будет заказать потом, если… Что «если», он не очень понимал, возможно, никакого «если» не будет…

Они ели, то и дело поднимая глаза друг на друга, и едва заметно улыбались. Этого было достаточно для общения, и когда вилки были положены на тарелки, Хьюго, пожалуй, знал о Марии больше, чем она могла бы за то же время рассказать словами. Почему-то он был уверен, что она росла без отца, а мать у нее была женщиной властной, иначе нельзя, если растишь ребенка одна, и нужно еще делами заниматься, наверняка Мария мечтала вырваться из-под материнской опеки… Господи, какие только фантазии приходят в голову.

– Я почему-то подумала, – сказала Мария, – что вы женились не по любви, а чтобы доказать себе, что… бывает так у юношей… кажется, что никому не нравишься, и женишься на первой же девушке, которая не смотрит на тебя презрительным взглядом.

– Так и было, – подтвердил Хьюго, не удивившись проницательности Марии. – А я подумал, что отец ушел от вашей матери, когда вы были маленькой.

– Что вы, – рассмеялась Мария. – Папа нас не бросал, но он палеонтолог, и очень много времени проводит в экспедициях. Сейчас копает в Алжире – нашли интересные кости. Я очень любила маму, она была, как капитан корабля, с которого сбежала команда. Все нужно было успеть самой, за всем уследить, и собственную дочь воспринимаешь не как личность, а как… скажем, котел в машинном отделении.

– Мария, – Хьюго решил вернуться к главной теме, хотя ему было очень интересно и важно знать, как Мария жила раньше, был ли у нее кто-то. – Я хотел спросить… О чем вы подумали, когда взяли в руки книгу? Вы увидели ее на полке…

– Да, и сразу поняла, что это не обычная книга, – задумчиво произнесла Мария. – Я еще и в руки ее не взяла, но уже знала, что сейчас начнется необычное. Странное ощущение. А когда я взяла книгу в руки и раскрыла… Знаете, Хью, я совсем не удивилась, увидев значки. Мне кажется, я удивилась бы, если бы на странице оказался обычный текст женского романа, что-нибудь вроде «Он прильнул губами к ее губам», ну, вы понимаете. И в это время появились вы.