– Хрен знает. Захотелось. Дерьмо потому что. Протекает, дура ржавая. И винты все разболтались.

– Меняй «винты».[2] «Сигейт»[3] надо ставить. – Гриня Рифов, толковый программист, работающий над проблемой распознавания символов, всегда шутил так, что непосвященный понять не мог.

– Угу, – буркнул Митяй с кривой улыбкой. И вернулся к куда более интересной теме. – Ну так как, Валер?

– Ты же знаешь, нельзя. – Валерий Гончар демонстративно подержался за бок. – Мне на операцию скоро. Штейн сегодня уже и заяву мою подмахнул. Правда, я тут покантуюсь еще с недельку. А потом уволюсь – и на вас дела скину. На Сашку, наверное. Надо бы вот успеть до ухода все багги[4] выловить. А я в глубокой отладке погряз. Прога[5] все глючит, чтоб ее! Вот и сегодня тоже придется до ночи здесь торчать.

– Понятно, – кивнул головой «переводчик», – трудись. А мне все-таки кто-нибудь компанию составит?

– Ну я. – Александр Дрозд, «обрадованный» перспективой дополнительной нагрузки, решил, что бутылочка «Клинского» по дороге к метро лишней не будет.

В общем, набралась команда в четыре человека. Предвкушая удовольствие, с радостными восклицаниями они бодро покинули лабораторию. Неприсоединившиеся тут же заторопились на электричку. Зато Олег, не согласившись тащиться в безымянную пивнушку на углу Корчагина и Кибальчича, задержался и спросил Валерия:

– Что в программе не идет-то? Может, я помогу?

– Да никак не добьюсь реакции этой железяки на контекст. – Гончар погрозил кулаком персональному компьютеру, хитро подмаргивающему зеленоватым глазком.

– На чем пишешь? На Прологе?[6]

– На Си.[7] С подцепляемыми процедурами на Смолтоке.[8]

– Да, эти языки – не мой профиль. А вообще загвоздка-то в чем?

– В том-то и дело, что сам не пойму. При высокой степени неопределенности я обращаюсь к экспертной системе – она мне дает значения соседних букв, анализирует слог, прогнозирует слово в контексте всей фразы. Когда это слово из словаря – идентификация неизвестной буквы почти стопроцентная. А если незнакомое? Исходя из принципов построения языка, вроде бы появляется определенность. Но достоверность подстановки, хоть убей, не поднимается выше двух десятых. – Валерий повел плечами.

– Ну знаешь, тут ведь тонкостей вагон. А логика подстановки не хромает?

– Как это?

– Ну следи за мыслью. Я утверждаю, допустим, что водка есть смесь воды со спиpтом. Согласен?

– Согласен.

– Питие оной называется «pаспитие спиpтных напитков»…

– Верно. И что? – хмыкнул Гончар. – Нам-то это не грозит.

– Если в водкy не налили спиpт, то полyчится не спиртной напиток, а жидкость, эквивалентная той, что течет из водопpовода. Верно?

– Верно.

– А вот и нет. По введенному выше определению, чтобы напиток назывался водкой, в его состав должен входить спирт. Поэтому термин «водка» здесь употреблен неправильно. Надо говорить: если в воду не налили спирт… Усекаешь, в чем тонкость? Может, и ты с формулировками правил напутал?

– Все может быть. Вот и пытаюсь разобраться: все исходные посылки с самого начала проверяю.

– А Гриня что говорит?

– Хохмит, по обыкновению. Достал уже свежими анекдотами о программистах.

– Угу. Но я, в общем, тебе тут тоже не помощник. Ты завтра Митяя потряси. Или пусть Марину даст на денек для консультаций. Тут где-то в переводческой епархии глюк.

– Да я понимаю. Ладно, завтра подключу кого-нибудь. А сегодня сам поковыряюсь.

– Лады. Я пошел тогда. Бывай!

– До завтра…

Провожая приятеля, Валерий оступился, согнулся неловко, опять схватился за бок. С болезненным выражением лица пожал протянутую на прощание руку и надежно – на оба замка – запер за Ралко дверь. Затем широко улыбнулся, довольный собой, заглянул на всякий случай в смежные комнаты, опустил жалюзи и стал по очереди включать все компьютеры сослуживцев.