– Да? – Хендерс подошёл к шкафчику, отрыл его и достал небольшую стеклянную ёмкость, на которой красовалась этикетка «EtOH»27. – Ого! Не пил такого со студенческих времён, – сказал он, выкрутил пробку, сделал большой глоток и, приложив к носу рукав комбинезона, с шумом втянул через него воздух. Добрая порция спирта огненной лавиной прошлась по пищеводу и обожгла внутренности непривычным жаром. Через секунду по телу растеклась волна приятной слабости, а в голове появился лёгкий туман.

Чуть качнувшись, Хендерс вернулся в центр лаборатории, уселся на стул и уставился на лежащие на полу тела.

– Коллега… Подумайте только. Я сейчас замочил трёх крутых спецназовцев. Я – никчёмный ботан! Трёх спецназовцев! А они, типа, – мы такие крутые. Мы тут всех нахрен порвём. А вы, доктор Хендерс, говно. А доктор Хендерс раз – и всех вас замочил, как последних лохов. Ах-ха-ха-ха! – разразился он истеричным смехом и ещё раз надолго приложился к ёмкости со спиртом.

В это время лейтенант Мартинес с охраной окружили Хаммер, на котором приехали спецназовцы. Водитель, видя, что операция провалилась, вызвал вертолёт эвакуации, и пригрозил взорвать внедорожник при попытке штурма. Минут пять через узкую щель в окне велись переговоры. Затем в небе над центром появился серый гражданский вертолёт без опознавательных знаков с двумя странного вида контейнерами по бокам. С минуту он молотил воздух винтами, оценивая ситуацию, затем один из контейнеров раскрылся, показав 30-мм пушку. Чуть поведя стволом, она захватила цель, зашипели приводы, подавая в патронник сегмент ленты с бронебойными боеприпасами, оснащёнными сердечниками из карбида вольфрама. Пушка коротко и зло гавкнула три раза. В бронированном лобовом стекле Хаммера напротив водителя образовалась плотная группа из трёх отверстий размером с пачку сигарет, через которые были видны разбросанные по салону кровавые ошмётки спецназовца. Отстрелявшись, вертушка резко завалилась на правый бок и, заложив крутой вираж, пошла над пустыней на предельно малой высоте в сторону гор.

Отряхивая штаны, Мартинес поднялся с расположенного напротив входа в лабораторию газона, громко и длинно выругался на испанском и потянулся за рацией, чтобы доложить начальству.

Июль 2019. США. Лэнгли. Штаб-квартира ЦРУ

После разговора с Кросманом директор ЦРУ взяла короткую паузу, чтобы всё обдумать. В этой ситуации надо было действовать очень осторожно. Она чувствовала, что прикоснулась к чему-то большому и чрезвычайно важному, что ей приоткрылась суть реальной власти не только в Америке, но, возможно, и во всём западном мире. Было бы страшной ошибкой попасть между шестерёнок этого непонятного, но чрезвычайно мощного механизма.

О том, что в Америке существует глубинное государство – группа влиятельных политиков, силовиков и олигархов, которая определяет важнейшие аспекты жизни страны, Хосвей знала давно и даже причисляла к ней себя. Но о том, что у этой группы есть достаточно формализованная верхушка, время от времени жёсткой рукой корректирующая государственную политику, и даже собственная структура, она могла лишь догадываться. Это не было похоже на теневое правительство или закрытую масонскую ложу. «Хозяева денег», которых представлял Кросман, скорее, напоминали Политбюро в бывшем СССР или современном Китае. Судя по глобальному уровню решаемых проблем, они обладали тотальной, сравнимой с монархической властью. Какое место в этой сложной структуре будет отведено ей, можно было представить только приблизительно. Сейчас вопрос был в том, какую позицию занять. Активную, чтобы заслужить доверие и авторитет «хозяев денег» и использовать новое положение в своих целях, или держать дистанцию, чтобы понаблюдать за развитием событий и принять решение позже, рискуя так и остаться на вторых ролях.