«Агенты сообщили, что Хендерс отравил их каким-то токсином. Сейчас они едут в Центр. Просят допуск в блок 3-А для применения антидота и приказывают ввести экстренный протокол.»

– Твою мать. Ну, Хендерс! Ну, сука продажная! А эти дебилы городские даже не могли учёного дрыща взять. Так, сержант, слушай приказ. Обеспечить допуск группе оперативников ЦРУ к блоку 3-А и оказать им всю необходимую поддержку. Ввести экстренный протокол «Альфа-5». Я с группой буду у вас через полчаса. До этого весь персонал – в бункеры. Объект оцепить. Приказ ясен?

«Да, сэр!»

– Выполнять! – старший поднял руку и щёлкнул пальцами. Боец с ноутбуком на заднем сидении снова подключился к линии главного пульта охраны центра и запустил вызов. Ответили почти сразу. – Лейтенант Мартинес, это агент Роджерс. Мы в 6 минутах. Открыть ворота. Обеспечить доступ в лабораторию 3-А. Обеспечить присутствие одного из учёных из блока 3-А. Эвакуировать весь персонал за исключением медблока и палат интенсивной терапии. С нами Хендерс. Он введёт антидот. Очистить вертолётную площадку для нашей эвакуации.

«Есть, сэр» – отозвался начальник охраны.

Доктор Хендерс сидел на заднем сидении, зажатый между двумя спецназовцами, с заклеенным скотчем ртом и с поникшим видом слушал разговор старшего с начальником охраны Центра. Надежда на то, что охрана ему поможет, таяла на глазах. Кто бы ни были эти ребята, своё дело они знали хорошо. Об этом говорило то, что они просчитали все варианты развития событий.

Старший вызвал вертушку для эвакуации и, приказав ей приземлиться в пустыне в 5 минутах лёта от лабораторий, обернулся к учёному.

– Вот видите, доктор Хендерс. Всё складывается совсем не так, как вы планировали. Вам с антидотом будет ассистировать один из сотрудников лаборатории. Повторяю… Если что-то пойдёт не так, мы убьём максимальное количество людей в лаборатории и взорвём здания. Их жизни будут на вашей совести. Нам ведь терять нечего. Мы всё равно умрём. Так ведь? Кстати, мы успеваем? – он демонстративно посмотрел на часы. – С момента заражения прошло 17 минут.

– Успеваем, – тоном приговорённого к смерти узника ответил учёный, лихорадочно соображая, как поступить дальше. В лаборатории 3-А не было никаких антидотов, и, конечно, они были совсем не нужны. Реагент, содержавшийся в пробирке, был почти безвреден. Он вызывал лёгкое першение в горле и кислотный вкус во рту, которые исчезали после простого ополаскивания. Эта лаборатория была предназначена для работы с особо опасными химическими токсинами и отравляющими веществами и служила местом их хранения. Почему в тоннелях в голову пришла именно она, Хендерс себе объяснить не мог.

Почти не замедляя хода, Хаммер проскочил через открытые ворота и, следуя подсказкам Чарли, открывшего на ноуте план и картинку центра со спутника, направился к отдельностоящему корпусу, где проводились работы с особо опасными веществами. За незваным гостем, включив мигалки, пристроились две машины охраны.

– Противогазы! – скомандовал старший, когда внедорожник остановился у небольшой металлический двери, ведущей в корпус. Убедившись, что все надели маски, он первым выбрался из хаммера и, подняв руку с жетоном ЦРУ, обратился к направившимся к нему охранникам: – Всем стоять! Химическая опасность! Я агент Роджерс. Кто из вас Мартинес?

– Лейтенант Мартинес, сэр, – ответил невысокий смуглый парень в офицерской тунике. – Вы ввели чрезвычайный протокол? – прогудел через противогаз спецназовец.

– Да, сэр.

– Так какого черта вы шляетесь по базе без средств защиты, как шлюхи на панели!

– Я подумал… – замялся лейтенант, затем громко скомандовал: – Внимание! Газы! – остановившиеся на некотором расстоянии шестеро подчинённых отработанными движениями достали из поясных сумок противогазы и резво их надели. – Извините, сэр. Нам приказано оказать вам поддержку.