– В подвале кто-то зовет на помощь, надо посмотреть.

– Подожди, – остановил его я. – Давай сперва свяжем зомби. Не дай Бог, очухаются да нападут сзади!

Старательно скрутив сектантов и заткнув им кляпами рты, мы принялись искать вход в подвал. Это заняло минут десять. Поиски затруднялись отсутствием света во многих помещениях, а также различного рода хламом, о который мы то и дело спотыкались в потемках.

– Нашел! – вдруг торжествующе воскликнул Голиков. – Иди сюда!

Подойдя поближе, я увидел массивную железную дверь, снабженную висячим замком. Крики сделались слышнее. Повозившись немного с отмычкой, Юрка снял замок, отшвырнул его в сторону и толкнул рукой тяжелую дверь.

– Помогите! Уберите ее! – резанул по ушам полный боли и отчаяния голос Куракина. – Люди! Кто-нибудь!

Спотыкаясь на осклизлых ступенях, мы бегом спустились вниз и на секунду остолбенели. Взорам нашим предстала ужасная картина. В отгороженном железной решеткой закутке съежился, как побитая собака, Куракин, а рядом пускало слюни то, что еще вчера было Леной, симпатичной, кокетливой двадцатилетней девчонкой. Теперь она напоминала человека только очертаниями: вытаращенные, лишенные малейшего проблеска мысли глаза, обвисшие губы, застывшая поза. Оно, это существо, никак не реагировало на окружающее, бессмысленно уставившись на голую стену перед собой.

– Боже ты мой! – прошептал пораженный Голиков. – Что они с ней сотворили?!

– Наконец-то! Наконец-то! – запричитал бизнесмен. – Ради всего святого, вытащите меня отсюда!

Опомнившийся Юрка быстро справился с замком, и Куракин, рыдая, бросился ему на грудь.

– Они обещали сделать меня завтра таким же, – всхлипывал Владимир Николаевич. – Если я не буду работать на секту и не пройду добровольно курс зомбирования…

– Что делали сектанты с Леной? – глухо спросил Голиков, не слушая жалоб бизнесмена.

– Я толком не понял! Усадили в какое-то кресло наподобие электрического стула, надели на голову металлический шлем, били током…

В этот момент существо заурчало и принялось мочиться прямо под себя.

– Лоботомия! Ее уже не спасти, – прошептал Юрка, выхватил пистолет и, прежде чем я успел опомниться, всадил Лене пулю в лоб.

– Ты охренел?! – зарычал я, выбивая пистолет и нанося Юрке жестокий удар кулаком в лицо. Он отлетел к стене, утер ладонью разбитую губу, но драться не стал.

– Успокойся, Игорь, – печально сказал Юрка. – Это был для нее лучший выход! Если б оставалась хоть малейшая возможность вернуть девчонку в нормальное состояние, я бы последнюю рубашку с себя снял, да что там! Полжизни бы отдал. Но, к сожалению, это невозможно! У нее безвозвратно поврежден мозг, но самое страшное – другое! Бессмертная душа-то никуда не делась! Представляешь, какие кошмарные муки испытывает она, запертая в теле, уже не подвластном ее контролю?!

– Ты прав! – согласился я. – Извини!

Неожиданно Юрка уткнулся лицом в стену и зарыдал. Плечи его тряслись. Я впервые видел громилу-спецназовца в таком состоянии.

– Лена, Леночка! – еле слышно шептал он. – Бедняжка ты моя!

Наконец Голиков успокоился. Лицо его побледнело, заострилось. В глазах появился нехороший блеск.

– Ну, гуру, – прошипел он. – Ты мне за это с лихвой заплатишь!

– А тот, которому ты сломал шею, разве не он?!

– Не думаю!

– Почему?

– Маральский говорил, что ты должен знать гуру, а этого, насколько я понял, ты видел впервые.

– О ком вы говорите? – слабым голосом спросил Куракин.

– Идемте поглядим.

Мы поднялись наверх, миновали комнату, где елозили по полу связанные зомби, и остановились возле трупа «гадюки».

– Вы знаете его? – спросил я Куракина, переворачивая мертвеца на спину.