Отряды белой расы были отброшены назад, но смогли ещё около года держать драконьи когорты на приграничных территориях, пока орды Руссинии собирались близ державной столицы Белых вод. Война увязла на этих землях на целые семь зим, а потом состоялось грандиозное сражение, больше похожее на гнев богов, чем битву людей. Столица была разрушена, от громадных городских стен, в семь десятков саженей высотой, остались руины. От горизонта, до горизонта и на день пути в обе стороны осталась выжженная земля. Тут и там лежали трупы воинов белой расы и воинов дракона. Два огромных войска полегли под стенами Хубилая, объятых гневом и магией. Война сошла на нет, просто некому стало воевать. Остатки армий разбрелись каждая в свою сторону, зализывать раны, чтобы вновь, лет через сто встретится в непримиримом бою.

Князь Джунар, пропал, был ли убит, или похищен, неизвестно. В этой бойне он потерял единственную жену, юную Хайнэ, которая к тому же носила под сердцем первого наследника князя и хана. Джунар был уже не молод, но крепок, как столетний дуб, ему и было уже немногим больше сотни лет, а вот наследников ещё не было. Предыдущая жена, так и не подарила державному защитнику сына, скончалась почти полвека назад от неизвестной болезни. Долго горевал князь Джунар, пока не встретил красавицу Хайнэ, а потом в разгар войны узнал, что она понесла. Правитель был полон надежд, видя какие силы поддержки подошли к городу, от его ставленника над всей Полмирой – Русиглава. Объединенная армия насчитывала больше сотен тысяч ратников, князь ждал неминуемой и окончательной победы в войне с драконьем воинством, грезил, что земли Тархтарии великой, неминуемо разрастутся до немыслимых размеров и он с гордостью передаст их своему будущему сыну. Но всё переменилось, столица разбита, добрая часть земель Белых вод сожжены. Что стало с женой князя никто не узнал, она просто пропала, растворилась, как дым над полем битвы. Джунар ни с кем ни говорил, приказы не давал, а потом вовсе исчез, как и исчезли семь шаманов, коих он приблизил к себе в последнии дни войны.

Тогда все покидали приграничные земли, люди искали новой жизни в других Тархтариях. Оставались лишь единицы, вот Годовит остался на родине.

Он все потерял в этой войне, родных, друзей, соратников – никого не осталось. А что осталось воину, так это усталость от прожитых сражений, где навсегда вели свой бой его братья, его друзья, его соратники.

Годовит вернулся туда, где был когда-то его дом. Теперь об этом мало что напоминало. Ближайшее поселение, в шесть домов, что было всего в пяти перелётах стрелы от родового гнезда Годовита было сожжено, вытоптано ногами и лапами, так, что не было даже намека на существовавшую там когда-то жизнь. Та же участь постигла и старый дом воина. Он узнал место, где прошло его детство, юность, где он становился мужчиной, лишь по скале, с двумя вершинами, на одной из которых росла кривая сосна, да обгоревшему пяти вековому дубу, который посадил, вроде как дед Годовита. Здесь воин построил свой новый простецкий дом-шалаш, выложил в нем каменный очаг, огородил высоким частоколом, от ночных хищников.

И всё-таки было тут хорошо и спокойно, через тройку лет развелось столько дичи, что Годовиту стоило только выйти за частокол, чтобы сразу обеспечить себя пропитанием на три дня вперёд. Лес разросся и благоухал, поляна перед домом заросла высокой огненной травой, а там за поляной был крутой берег чистейшей реки.

В двух днях пути на юго-востоке от своего пристанища, Годовит неожиданно обнаружил поселение из пяти дворов, как оказалось там жили его дальние родственники по матери, а ещё восточнее, на пол дня пути стояло ещё четыре двора, того же рода. Теперь, когда становилось совсем тошно от одиночества, что было хоть и довольно редко, можно было отправится погостить, пообщаться, да обменяться какими нибудь бытовыми мелочами. Так раз в пару месяцев Годовит наведывался к родственникам, а в начале осени они вместе собирали пару обозов провианта (излишки собранного урожая, меха, шкуры, грибы, шишки…) и отправлялись торговать в городище, что осталось на месте разрушенного Хубилая.