114 Вероятно, такой прямой связи нет и быть не может. Достаточно обратиться к проблеме смертной казни, чтобы убедиться в этом. Причем, как во времена ее отмены императрицей Елизаветой Петровной, так и в настоящее время отношение законодателя и населения страны к ней различно.

115 Здесь, правда, следует заметить, что Сергеевский допускает возможность подчинить волю законодателя народным правовоззрениям в случае если последние расходятся с представлениями, вытекающими из основных принципов права.

116 Сергеевский Н. Д. Современные задачи уголовного законодательства в России. С. 122.

117 Сергеевский Н. Д. Современные задачи уголовного законодательства в России. С. 126–127.

118 См. об этом подробно: Чучаев А. И. Грани таланта // Lex Russica. 2006. № 4. С. 640–641.

119 Цит. по: Боровитинов М. М. Указ. соч. С. 41 (Замечания отдела Свода Законов не были опубликованы).

12 °Cм. об этом подробно: Наумов А. В. Российское уголовное право: в 2 т. Т. 1. М., 2004. С. 179; о современных проблемах интереса в уголовном праве см.: Шигина Н. В. Интерес в уголовном праве (методологический аспект). Владимир, 2007.

121 Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 40.

122 Там же. С. 178.

Н. И. Загородников указывал, что Н. С. Таганцев, говоря о «порвании» преступлением «… каких-либо нормальных отношений членов общества», удачно подметил определяющий признак преступного деяния – нарушение уклада общественных отношений. Однако наряду с этим ученый упорно связывал с преступлением нарушение нормы, закона, правил, принятых в обществе для взаимных отношений его членов. «Признание автором в ряде последующих работ, особенно в „Курсе“ и лекциях, того, что преступлением является посягательство на норму права, может дать повод для упрека в формальном определении преступления, в отрыве от действительности. Однако подробное ознакомление с магистерской диссертацией Н. С. Таганцева и другими его работами не дает для этого серьезных оснований» (Загородников Н. И. Николай Степанович Таганцев // Таганцев Н. С. Указ. соч. С. XVII).

123 Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права: Общая и особенная части. Киев, 1903. С. 161.

124 Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. М., 1913. С. 133.

125 На этой позиции стояли и некоторые советские криминалисты (см., например: Советское уголовное право: Общая часть. М., 1948. С. 291).

126 Фойницкий И. Я. Курс уголовного права. Петроград, 1916. С. 5.

Эта точка зрения подверглась справедливой критике в советской уголовно-правовой литературе (см.: Трайнин А. А. Состав преступления по советскому уголовному праву. М., 1951; Гельфер Г. А. Некоторые вопросы общего учения об объекте преступления в советском уголовном праве // Уч. зап. ВЮЗИ. Вып. 7. 1959; Кригер Г. А. К вопросу о понятии объекта преступления в советском уголовном праве // Вестник МГУ. 1955. № 1; Федоров М. И. Понятие объекта преступления по советскому уголовном управу // Уч. зап. Пермского ун-та. Т. XI. Ч. 4. Кн. 2. 1957; и др.).

В настоящее время указанную концепцию реанимировал А. Н. Туль, признающий объектом преступления нормы права (См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (для предпринимателей). М., 2000). В. С. Маслов в качестве непосредственного объекта наркопреступлений называет специальные правила, установленные для порядка управления (см.: Маслов В. С. Уголовно-правовая характеристика незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ: Дисс. … канд. юрид. наук. Ростов-н/Д, 2003. С. 63).

К данной позиции близко примыкает мнение авторов, считающих объектом преступления «специально установленные… государством правовые условия обеспечения тех или иных общественных отношений» (Смирнов В. Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. С. 52–53) либо «условия нормального функционирования социальных установлений» (Никифоров Б. С. Объект преступления. М., 1960. С. 29). Однако, характеризуя механизм его нарушения преступным посягательством, сторонники данной позиции признают, что посягательство на условия обеспечения или условия функционирования общественных отношений причиняют вред самому общественному отношению. Но отсюда логически следует лишь один вывод: объектом посягательства нужно считать сами общественные отношения. Уголовно-правовая норма защищает то, чему причиняется вред, т. е. общественные отношения, а не условия их существования.