В свою очередь выделяются те случаи, в которых явление, образующее собой объективную сторону преступления, «преступное отношение», непосредственно и полностью устанавливается самим действием лица; в которых «нарушение, вред, соединенный с действием, лежит в нем самом». Наоборот, в других случаях состав преступления требует наличности известного, «вне действия лежащего, им вызываемого последствия».

Сообразно этому в преступлениях первого вида закон для наличия их состава требует совершение только действия; в преступлениях второго вида для состава преступления необходимо достижение преступного последствия.

Как видим, на самом деле речь в данном случае идет не о свойствах деяния, а о законодательной конструкции преступления, его описания в диспозиции уголовно-правовой нормы. Именно на этом основании современное уголовное право делит составы преступлений на материальные (в качестве обязательного признака их объективной стороны выступает последствие) и формальные (преступное последствие не является конститутивным признаком). Указанное обстоятельство необходимо иметь в виду при оценке рассуждений Сергеевского о конкретных посягательствах.

Преступления, в состав которых не входит последствие, в кодексах различных стран встречались достаточно редко; в абсолютном большинстве случаев имелись преступления, ответственность за совершение которых обусловливалась наступившим последствием. Его необходимость с очевидностью представляется, например, в преступлениях против жизни и против телесной неприкосновенности. Присвоение или истребление чужого имущества также должны быть признаны преступлениями, имеющими материальный состав. Закон запрещает не их самих по себе, а то изменение в сфере отношений, которое они производят и которое, следовательно, является последствием данных деяний.

При клевете и оскорблении, по мнению Сергеевского, закон запрещает не сами действия. Для наличия состава необходим результат; не будь этого последствия, действия остались бы безразличными для уголовного права.

Ученый считает, что в преступлениях, в составе которых не может заключаться никакого последствия по самому их существу, законодатель иногда ограничивает искусственно состав преступления одними действиями, оставляя без внимания последствие; он просто определяет, что известное преступление должно считаться оконченным независимо от того, возникло последствие или нет.

Это различие преступлений, в которых преступное явление образуется самыми действиями лица, от тех, в состав которых входит известное последствие, играет чрезвычайно важную роль при разрешении вопроса о вменении.

Думается, имеется определенное противоречие и непоследовательность в позиции автора. С одной стороны, он, судя по всему, допускает наличие так называемых беспоследственных преступлений, с другой стороны, относит это не к сущности посягательства, а к приему отражения преступления в законе. Более того, как уже указывалось, Сергеевский считает, что деяние, признаваемое преступным, причиняет или способно причинить вред интересам общества или личности.

В советском уголовном праве учение Сергеевского о причинности часто характеризуют как теорию эквивалентности 169. Вероятно, это происходит из-за того, что изложение своих взглядов о причинной связи он начинает с анализа основных положений теории равноценности условий. «Нельзя не видеть, что действия человека, вызывая к бытию какое-нибудь явление, никогда не обходятся без содействия других сил, существующих в природе… В других случаях эти, посредствующие между действием и явлением, силы не только увеличиваются в числе, но и растягиваются во времени … в других случаях эти силы являются как бы посторонними, возникшими под влиянием совершенно самостоятельных, особых условий; они приходят как бы со стороны, присоединяются к действию человека и совокупно с ним вызывают известное явление» 170.